что это такое, значение слова и определение

Стагнация – это экономический процесс, получивший своё название от латинского слова «останавливать». Суть стагнации состоит в том, что экономика из прогрессивного состояния переходит в застойное, не характеризуется никакими переменами. Стагнация может продолжаться от нескольких месяцев до нескольких лет, и если в рамках экономической системы не будут приняты меры по её преодолению, то стагнация приведёт к кризису и упадку экономики.

Характерные черты стагнации следующие:

1. Экономический рост замедляется. Темпы производства остаются практически неизменными, что на фоне развития внешних экономических систем приводит к отставанию в развитии;
2. Сфера занятости и трудоустройства деградирует. Из-за инфляции и других естественных экономических процессов экономика не может поддерживать себя в активном состоянии. Возникает отток капитала, состояние предприятий ухудшается, растёт безработица;
3. Общий уровень жизни населения снижается. Происходит это не так резко, как при кризисе, но стабильно и неуклонно – обычные меры оказываются бессильны. Часто население замечает, что уровень жизни ухудшился, слишком поздно, когда стагнация уже переходит в кризис.

Стагнация возможна и в бизнесе, но при этом никогда не бывает у стартапов. Потому что для стартапа рост и развитие — это вопрос выживания. Можете изучить подробнее вопрос «стартап — что это такое«.

Чтобы избежать стагнации бизнеса обязательно ведите учет и статистику, разработайте свои KPI для оценки эффективности. Подробнее про показатели KPI в этой статье, их можно использовать как для оценки так и для построения систем мотивации.

Виды стагнации

Стагнация имеет согласно экономической теории две разновидности:

• монополистическая стагнация;
• переходная стагнация.

В соответствии с названием монополистическая стагнация возникает тогда, когда в экономике начинают господствовать монопольные организации. Последствия монополии очевидны и известны даже людям, не особо сведущим в экономике: конкуренция сходит на нет, тем самым устраняется естественный стимул экономики к развитию.

Качество начинает переходить в количество, характеристики товаров и услуг стабильно снижаются, поскольку производители не нуждаются в том, чтобы поддерживать их на высоком конкурентоспособном уровне.

Наиболее известный исторической пример монополистической стагнации – это Великая депрессия в США, вызванная кризисом перепроизводства, которая имела место в 1930-х годах. Когда «всё было слишком хорошо», в конечном итоге «всё стало очень плохо».

Господство крупных монополистов, семейных производств и поддерживаемых государством корпораций задушило малый и средний бизнес, приведя экономику к стагнации.

Согласно западной теории стагнации, разработанной экономистами Стендлом, Суизи и Бараном, монополистическая стагнация может быть преодолена без кризиса и упадка.

Данная теория утверждает, что если возрождение конкуренции в ближайшем будущем не представляется возможным, то необходимо сделать монопольный доход максимально полезным.

Ведь кризис перепроизводства – это и есть невозможность использовать капитал, полученный от стабильной работы предприятий. Этот капитал можно вывозить в другие страны, тем самым способствуя обогащению государства, а также активно внедрять в научно-технический прогресс и в социальные программы.

С одной стороны, это не позволит производству снизить планку качества продукции, а с другой –

повысит покупательскую способность населения и позволит избежать перепроизводства.

Что касается переходной стагнации, то она гораздо менее изучена, хотя имела место во всех странах, где происходила полная смена экономической системы. Поэтому самый близкий и актуальный пример – стагнация в СССР в 1980-х годах, когда экономика уже перестраивалась под рыночные стандарты, но всё ещё оставалась плановой.

Старые экономические механизмы уже успели исчерпать себя, а новые ещё не вступили в силу. Всё это привело к нарушению стабильности рыночного баланса, к кризису и упадку экономики в 1990-х годах.

Подробнее про кризис 90-х читайте в разделе что такое дефолт. Уменьшить вероятность дефолта помогает диверсификация — http://predp.com/fin/terms/chto-takoe-diversifikaciya.html. Даже если одно из направлений деятельности станет убыточным, другие могут компенсировать этот риск.

Настоящие инвесторы знают, что если правильно вложить деньги, то можно сохранить каитпал и даже заработать и во времена стагнации и во время кризиса. Куда можно вложить деньги читайте на этой странице, в которой описываются разные варианты от банковских депозитов до пифов и акций.

Теория стагнации не предлагает какого-либо общепризнанного решения проблем с переходной стагнацией. Причина очевидна: рассматривать проблему и искать решение можно только в рамках какой-либо экономической модели.

При смене моделей всегда может наступить состояние хаоса, и ни о каких экономических законах нельзя будет с уверенностью утверждать, что они будут действовать. Именно поэтому переходная стагнация в экономике предвещает кризис и упадок, которые почти невозможно предотвратить.

Падение экономики в начале 2015 года перечеркнуло рост двух предыдущих лет

С января по апрель 2015 г. российская экономика, живущая в условиях финансовых и технологических санкций Запада и снизившихся почти вдвое цен на нефть, откатилась более чем на два года назад: спад, составивший за четыре месяца, по оценке Минэкономразвития, 2,4%, полностью поглотил результаты скромного роста предыдущих 2013–2014 гг.

Где нижняя точка спада

В апреле, после квартала снижения, по уточненным данным Росстата, на 2,2%, российский ВВП рухнул более чем на 4%: кризис добрался и до промышленности, до этого пытавшейся балансировать между стагнацией и спадом. Первым почувствовал кризис финансовый сектор, затем последовал удар по потребительскому и инвестиционному спросу; теперь усилился процесс адаптации производства к снизившемуся спросу, заключает Николай Кондрашов из Центра развития Высшей школы экономики (ВШЭ). В мае процесс, по данным Росстата, продолжился: на продолжение спада промпроизводства указывали и предварительные индикаторы (уровень энергопотребления, грузовые перевозки, индекс деловой активности PMI), проанализировали эксперты ЦМАКПа.

Минэкономразвития считает, что основное падение экономика уже пережила и по итогам всего года оно окажется лишь немногим больше текущего: 2,8%. В ближайшие месяцы еще возможно углубление спада, но с конца III квартала экономика развернется и начнет выходить из рецессии, заявил министр экономического развития Алексей Улюкаев. А Минфин полагает, что еще раньше. «Июнь-июль, если смотреть на них месяц к месяцу со сглаженной сезонностью, должны будут показать рост», – ожидает замминистра финансов Максим Орешкин.

Относительная стабилизация нефтяного рынка и не настолько плохие, как ожидалось, экономические итоги I квартала привели к массовому пересмотру экспертами прогнозов по России – в них спад 2015 г. уменьшен на 0,3–0,5 п. п. Так, консенсус-прогноз Bloomberg предполагает спад на 3,7% вместо ожидавшихся прежде 4%, консенсус Центра развития ВШЭ – на 3,6% вместо 4%, консенсус FocusEconomics – на 3,7% вместо 4,2%. Но сами прогнозы остаются скептичнее официального: в них нижняя точка кризиса будет пройдена позже, в конце 2015 – начале 2016 г. и спад окажется глубже.

Еще не все риски реализованы: апрельские усиление спада импорта инвестиционных товаров, увеличение оттока капитала, обвал ориентированного на инвестиционный спрос машиностроения указывают, что в ближайшие месяцы может ускориться спад инвестиций, предупредил главный экономист Внешэкономбанка Андрей Клепач. Несмотря на замедление инфляции, спад потребления тоже ускорился из-за фактической остановки роста номинальных зарплат (в апреле он замедлился до символического 1%). Происходит «двойная девальвация»: в дополнение к обесценению рубля – сокращение трудовых издержек за счет торможения роста зарплаты и ее отставания от роста выпуска в текущих ценах, отмечает Валерий Миронов из Центра развития ВШЭ. Остановка номинального роста зарплат может существенно осложнить обслуживание потребкредитов, что еще больше ухудшит ситуацию на потребительском рынке, предупреждают эксперты «Сбербанк CIB».

Из трех источников роста экономики – инвестиции, потребительский спрос, чистый экспорт – пока ее поддерживает на плаву только последний. А его, в свою очередь, должна поддержать произошедшая девальвация рубля, рассчитывает Улюкаев. Влияние санкций, наряду с падением нефтяных цен на нефть уронивших российский рубль, в краткосрочной перспективе негативно, но в конечном счете эффект может оказаться иным, объяснил министр в интервью BBC: «Даже когда вы пытаетесь травить мух, поначалу для них это очень серьезно. Но затем они приспосабливаются к выживанию даже в отравленной атмосфере». Вынужденная девальвация ударила по населению, но в долгосрочной перспективе может благотворно сказаться на экономике, снизив издержки и улучшив конкурентоспособность предприятий, объяснил он. В этом ситуация схожа с кризисом 1998–1999 гг., вторит министр финансов Антон Силуанов: девальвация оживила промышленность и позволила запустить экономический рост.

Пока, впрочем, подобные заявления чиновников остаются пожеланиями. Потенциал замещения освободившихся импортных ниш ограничен спросом: еще в марте из-за падения потребительского спроса произошла фронтальная остановка отраслей пищевой промышленности – главного бенефициара ответных российских санкций, а среди непродовольственных рост продолжается только в фармацевтике; в апреле обвалились ориентированные на инвестиционный спрос машиностроение и производство стройматериалов. Рост экспорта в физическом выражении в развивающихся экономиках начинается в среднем уже со второго после девальвации квартала, проанализировали опыт влияния девальваций в 81 стране за последние 20 лет Валерий Миронов и Вадим Канофьев из Центра развития ВШЭ. Но в России такого пока не наблюдается: наоборот, в I квартале число растущих в физическом выражении экспортных позиций было даже меньше, чем в «додевальвационном» I квартале 2014 г., посчитали они по данным ФТС.

В то же время благодаря девальвации совокупная чистая прибыль компаний (по РСБУ) в I квартале увеличилась на 88,9% в сравнении с тем же периодом 2014 г., посчитали аналитики «Сбербанк CIB»: это означает, что у предприятий есть значительный потенциал для инвестиций и со второго полугодия возможно возобновление экономического роста, заключают они. Должны помочь и объявленные ЦБ покупки валюты – его заявление о намерении нарастить за несколько лет золотовалютные резервы более чем на треть до $500 млрд означает дополнительное давление на курс рубля, отмечает Наталия Орлова из Альфа-банка. Апрельский спад – следствие укрепления реального курса рубля, ослабившего процесс импортозамещения и негативно отразившегося на экспортерах, поддерживают ЦБ аналитики «Сбербанк CIB».

Но пока предприятия увеличивать инвестиционные планы не спешат – наоборот, рассматривают сокращение инвестрасходов как один из способов адаптации к кризису, выяснил Сергей Цухло из Института Гайдара по итогам опросов промышленников: на 2015 г. сокращение инвестиций планировали 40% опрошенных, увеличение – только 16%, в мае ситуация не изменилась. Кроме того, при продолжающемся росте задолженности по кредитам предприятия в апреле резко сократили средства и на расчетных, и на депозитных счетах в банках: это отражает продолжающийся отток капитала, заключают эксперты Центра развития ВШЭ. Кредиты предприятия берут тоже в основном на выплаты внешнего долга: с начала 2015 г. ссуды в иностранной валюте выросли на 10,5%, в рублях – на 0,3%.

Реально повлиять на улучшение экономической ситуации способна лишь цена нефти: по расчетам Минэкономразвития, при ее стабилизации на текущем уровне спад экономики в 2015 г. может ограничиться 2,3–2,5% (официальный прогноз исходит из среднегодовой цены барреля российской Urals в $50; за январь – май она составила $56,1, в том числе в мае – $63,7). Если текущий уровень цен не снизится в ближайшие месяцы, то к осени можно ждать и очередного пересмотра прогнозов экспертами, надеется Улюкаев.

Но все споры о глубине падения и о сроках прохождения дна – бессмысленное занятие, считает глава Сбербанка Герман Греф. Упадет ли экономика в этом году на 3% или на 4% – не так принципиально. «Важно другое: мы впадаем в долгосрочный негативный тренд», – беспокоится Греф. Сама траектория экономики 2015 г. разногласий практически не вызывает: к IV кварталу на нее начнет влиять эффект низкой базы прошлого года – в то время рост экономики замедлился почти до нуля. И на этом фоне – если не произойдет ухудшений на нефтяном рынке или в отношениях с Западом – спад в конце 2015 г. замедлится, а с 2016 г. начнется рост, отмечает Владимир Тихомиров из БКС.

Минэкономразвития рассчитывает, что благодаря росту частных инвестиций экономика с 2016 г. ускорит темпы роста до более чем 2%. Другие прогнозы такого пока не предполагают: в 2016 г., согласно консенсус-прогнозу Bloomberg, экономика увеличится на символические 0,5%, а за 2017–2020 гг., по прогнозу МВФ, ее рост не превысит 1,5% в год. 1–2% в год – максимум возможного без реформ, считает Тихомиров. Из кризиса Россия выйдет в продолжительную стагнацию: «Стагнирующая экономика как минимум ближайшие пять лет – мы [на это] почти уже обречены», – считает председатель Комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин. Способов переломить этот тренд пока не видно – разве что снова начнут расти цены на нефть, но и это не решит проблем, указал Греф: они стали очевидны еще в 2013 г., когда экономика резко замедлилась, несмотря на высокую цену нефти. Спад цен на нефть и финансовые санкции лишь дополнили неблагоприятную ситуацию, но не были главной причиной уже начавшегося ухудшения, объяснил Улюкаев: институциональные проблемы аккумулировались несколько лет, на них наложился бизнес-цикл – снижение текущего уровня ВВП в сравнении с потенциально возможным из-за исчерпания прежней модели роста, ориентированной на увеличение потребления за счет постоянного роста нефтедоходов.

За 2010–2015 гг. средние темпы роста экономики России упали до 1,9%, а за 2015–2018 гг., по прогнозу Минэкономразвития, составят 1,1%, в том числе 2,3% – за 2016–2018 гг., при условии увеличения инвестиций. Но даже в этом случае такие темпы означают, что довольно длительный период рост российской экономики останется ниже среднемирового, ее доля в мировой экономике снижается, а значит – снижается инвестиционная привлекательность и технологические возможности, констатировал Кудрин. Даже если начать реформы, они дадут результат не за год или два, отмечает он.

При таких темпах роста Россия не сможет сократить разрыв с развитыми странами по уровню благосостояния населения. А в 2016 г., по оценкам МВФ, по ВВП на душу населения (с учетом паритета покупательной способности) Россию обойдет Казахстан, к 2020 г. разрыв возрастет до 11% в его пользу, тогда как в 2010 г. на те же 11% был в пользу России. Разрыв России с Китаем по подушевому ВВП к 2020 г. сократится до 40% со 140% в 2010 г. , а с США, наоборот, увеличится – до 40% от уровня США против 44% в 2010 г. Андрей Клепач, будучи замминистра экономического развития, предупреждал об этом два года назад, пытаясь убедить правительство в необходимости управленческих реформ и форсированного развития: «Есть риск потери позиций во многих секторах и на рынках, к которым вернуться будет значительно сложнее. <…> Конкуренция для нас будет очень серьезная. Мы начнем отставать не только от Китая. По уровню доходов населения, если брать инерционную динамику, мы через несколько лет будем уступать Казахстану, а лет через 7–10 – Белоруссии».

Но реформы были отложены и даже сейчас не планируются: с тех пор как «Стратегия-2020» потеряла свою актуальность из-за кризиса 2008–2009 гг., никакого стратегического плана у правительства нет, беспокоится Кудрин. Антикризисный план не в счет – это ситуативные меры по смягчению влияния кризиса на предприятия и отрасли, а принятые недавно «Основные направления деятельности правительства» никакого плана реформ не содержат и остаются декларативными, заключил он, выступая в Совете Федерации, и призвал «проявить мудрость и политическую волю», начав реформы. Необходимы разгосударствление экономики и повышение конкуренции, в том числе политической, и институциональные реформы – укрепление защиты прав собственности, справедливая судебная система, снижение административного давления на бизнес и коррупции, перечислил Кудрин, а расходы бюджета должны быть переориентированы в пользу инфраструктуры, образования и здравоохранения. Это поможет экономике перейти на новую модель роста – за счет инвестиций, – и перестать тормозить. Но чтобы войти в число экономически суперсильных стран, потребуется как минимум 50 лет устойчивого роста, сказал Улюкаев: «Сейчас мы на перекрестке. И наши экономические позиции намного слабее наших амбиций».

Чем стабильность в России вредит экономике

В России до сих пор не придумали другого допинга для роста экономики, кроме кризисов. Сложившееся положение не настолько хорошо, чтобы кто-нибудь мог быть им доволен. Но оно и не настолько плохо, чтобы осознать необходимость перемен.

Ровно 18 лет назад правительство России и Центробанк официально объявили о техническом дефолте по основным видам государственных ценных бумаг, а также о переходе к плавающему курсу рубля. Тремя днями ранее президент Ельцин обещал, что никакой девальвации не будет, хотя эксперты и предприниматели ждали ее как минимум с начала лета. Освобожденный курс немедленно рухнул, граждане пошли забирать вклады из банков, а банки перестали их выдавать. Страну ждали суровая зима, правительство Примакова, чехарда премьер-министров и в конце концов явление Владимира Путина.

Почти половина россиян оценили ситуацию в экономике РФ на «удовлетворительно» Макроэкономика

Почти половина россиян оценили ситуацию в экономике РФ на «удовлетворительно»

Вчера представители Центробанка официально заявили: повторение дефолта невозможно. Накоплены запасы, накоплен опыт, уровень долга гораздо ниже, чем был тогда, а валютный курс и так гибкий. В общем, экономика нынче куда устойчивее, чем в 1998-м. С такой оценкой можно согласиться, и то, что нового дефолта не будет, — это, конечно, хорошо.

С другой стороны, многие российские бизнесмены начинают отсчет новой жизни экономики с той самой осени. Когда стало настолько плохо, что хуже быть уже не могло, во многих головах (и правительственных, и предпринимательских) произошла переоценка ценностей. Это называется — «до основанья, а затем». Экономика в целом и предприниматели в частности были принуждены к переменам. К тому же выгодной оказалась и внешняя конъюнктура нескольких следующих лет.

Никто в здравом уме не может хотеть повторения дефолта как нового стимула для роста экономики. Но вот что плохо: в России так и не придумали для нее другого допинга, кроме кризисов. Сложившееся положение не настолько хорошо, чтобы кто-нибудь мог быть им доволен. Но оно и не настолько плохо, чтобы осознать необходимость перемен.

Можно называть это стагнацией, а можно стабильностью — это вопрос вкуса или политических предпочтений. Проблема в том, что стагнирующая стабильность мешает сбросить те гири, что висят на экономике. В конце 1970-х тоже казалось, что все и так неплохо. И только потом стало понятно, сколько времени тогда было потеряно и как трудно преодолеть отставание.

Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter

стагнирующая Россия или растущая Индонезия?»

Александр Виноградов о том, как обновление проводимой местными ЦБ на разных континентах денежно-кредитной политики влияет на экономику

Индонезия — страна в Юго-Восточной Азии, по многим своим характеристикам противоположна России, однако между ними есть и интересное сходство, на которое указывает обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов. Сравнение двух государств привело его к размышлениям о деятельности центральных банков и их последствиях для населения и компаний.

«ЦБ проводит политику, которую считает нужным, — и последним актом в этом процессе было снижение ключевой ставки на стандартный шаг в 0,25 процента, в результате чего она достигла исторического минимума в 4,25 процента»

Параллельные проводники с токами одного направления притягиваются,
а с токами противоположного направления — отталкиваются.

Физика, закон Ампера

«ГАДАНИЕ НА БРОШКАХ»

Есть на свете замечательная страна Индонезия. По многим параметрам она противоположна России — расположена на многочисленных островах, а не на континенте, они лежат практически на экваторе, т. е. в Индонезии достаточно солнечный и жаркий климат, в отличие от холодной РФ. Кроме того, Индонезия за последние 10 лет удвоила свой размер экономики, а подушевой ВВП вырос более чем на 70% (население там тоже увеличивается, превысив в численности четверть миллиарда), впрочем, оставшись более чем вдвое ниже российского, как этого и следует ожидать от развивающейся страны, получившей независимость только после Второй мировой войны. Кроме того, экспорт Индонезии заметно более диверсифицирован: крупнейшая экспортная позиция, уголь, составляет 11% экспорта, в отличие от российской сырой нефти и ее доли в 31% от общего размера экспорта (данные на 2018 год). Местные животный и растительный мир также сильно отличаются от того, что имеется в России.

Но есть между странами одно достаточно интересное сходство: около месяца назад Индонезия заявила обновление проводимой местным ЦБ денежно-кредитной политики, причем такое, какое описывается как очень желательное изрядной частью фолк-экономистов, патриотической прессой и недавно примкнувшим к этой компании Олегом Дерипаской. Речь идет о, скажем обобщенно, более активном участии ЦБ в деле восстановления отечественной экономики. ЦБ же тем временем проводит ту политику, которую считает нужным, — и последним актом в этом процессе было снижение ключевой ставки на стандартный шаг в 0,25%, в результате чего она достигла исторического минимума в 4,25%, но массовая реакция на данное событие была, скажем так, раздраженно-негативной: «Активней надо помогать экономике, что так мало-то снизили». На эту тему хотелось бы дать несколько суждений, после чего появится смысл вновь вернуться к индонезийской истории.

Начнем с курьеза: я не могу не отметить распространившееся в последнее время «гадание на брошках», которые для своих выступлений выбирает Эльвира Набиуллина. Так, на последнем ее выступлении, как раз когда и объявили о снижении ставки, на ней была пара брошек, одна из которых являла собой знак V, другая же имела форму подковы. Символизм, соответственно, объяснен просто: V — это либо «победа», либо при «удаче» (подкова), V-образное восстановление экономики. Месяц назад, когда ставку снизили резко, на целый процент, на одежде у главы ЦБ была брошь в форме голубя, явный намек на «голубиную» политику ЦБ, т. е. на снижение ставок. Апрельский «домик» остался неразгаданным — предположить можно разве что дом как знак так и не оформленной юридически самоизоляции (не путать с массовым домашним арестом, чреватым штрафами за выход) от коронавируса. Мартовская «неваляшка» тоже, вполне вероятно, указывает на российскую экономику. Прочие броши — журавлик, сова, рыбка, бабочка и т. д. — пока остаются неразгаданными. Выводов экономических делать не будем, но определенный шарм в этой игре, безусловно, присутствует.

Во-вторых, хотелось бы указать на некоторые комментарии, в которых постулируется наличествующая в выступлении Набиуллиной определенная злорадность. Выведена она была, что характерно, именно что из-за низких ставок: мол, я вам их снизила до исторических минимумов, но вы, мечтатели о низкой ставке, все равно экономического роста не получите, поэтому оставьте уже свои бессмысленные «хотелки», хватит воду мутить. Затем шли разъяснения — мол, ставка-то снижена, но реальная процентная ставка все еще положительная, а если к ней добавить процент, закладываемый в резервы, оценку рисков и маржу банков, то цена конечного кредита для бизнеса получается все равно очень высокой, это надо менять и т. д. и т. п. Подобное, честно говоря, уже похоже на сугубо политические измышления, вероятно, кто-то был бы не против, если бы место главы ЦБ освободилось. Опять же выводов здесь делать не будем, это уже область политологии, хотя в целом все ложится в канву трансформации: неясных функций Госсовета, трансфера, слухах о досрочных выборах и т. д., что особенно становится интересно в силу хабаровской истории и на фоне сокращения входящих денежных потоков за экспорт.

ВСЕ, ЧТО ЕСТЬ, — ЭТО ЦБ И ЕГО ЛИКВИДНЫЕ РЕЗЕРВЫ

С экономической точки зрения я не могу не отметить, что вся эта история с требованием снижения ключевой ставки (скажем, до нулевого уровня реальной ставки) подается очень однобоко. Предположим, так оно и случится — после снижения ставки ЦБ с некоторым лагом последует и снижение ставок по кредитам, предприятия получат более дешевые деньги, возможность рефинансироваться по более выгодным ставкам, процентные платежи перестанут съедать существенную часть маржи бизнесов, экономическая активность воспарит, в общем, все будет хорошо. Но, с другой стороны, снижение ключевой ставки обернется и снижением ставки по депозитам, собственно говоря, уже оборачивается — на рынке сейчас сложно найти депозитные продукты, предлагающие более 4% годовых. Отсюда возникают риски оттока капитала из банковской системы, перевода его в валюту с дальнейшим размещением их на внешних рынках. Там, правда, с доходностью тоже сильно так себе, но зато отсутствуют курсовые риски, которые довлеют и будут довлеть над российской экономикой.

Кроме того, резкое, декларативное снижение ставки до нулевого реального уровня с дальнейшим удержанием на этом месте наверняка отразится на рынке ОФЗ. Правительство будет стремиться размещать новые выпуски  бумаг по новым ставкам, более низким, — и на них, соответственно, станет сложнее найти инвесторов. В этом смысле текущая политика аккуратного постепенного снижения более привлекательна — капиталы приходят в данный инструмент (напомню, российский бюджет дефицитен, деньги нужны) из расчета и на более высокую доходность саму по себе, и на ожидаемый рост цены бумаг, который обусловлен именно что постепенным снижением ставки.

Вообще говоря, здесь стоит напомнить, что основная задача ЦБ, которую он более-менее с введением инфляционного таргетирования научился решать, не поддержка экономического роста. Ключевая задача у российского ЦБ, как и у ЦБ любой развивающейся страны, — оборона финансовой системы от мировых потоков капитала, возможных притоков, уж неважно чем вызванных, резкого укрепления локальной валюты и последующего оттока, оставляющего за собой разрушения в виде девальвации. Российская финансовая система сама по себе недостаточно мощна, чтобы абсорбировать возможные внешние шоки, выстроить на российской основе финансовый центр для стран экс-СССР (что предлагалось еще при Дмитрии Медведеве) так и не вышло. Все, что есть, — это ЦБ и его ликвидные резервы. Но предполагаемое сокращение сделки ОПЕК+ вывалит на рынок сколько-то нефти, а американцы вновь готовы разворачивать сланцевые мощности — и цены на нефть вполне могут пойти вниз. Если же к тому добавить оттаивающий спрос на валюту ради оплаты импорта и выездов за рубеж, то это все может довольно жестко толкнуть рубль вниз и демпфировать колебания ЦБ придется из своих запасов.

По большому счету, уж если и рассматривать тему с низкопроцентными кредитами, делать ее надо не с точки зрения производителей, но с точки зрения потребителей. Раздавать деньги не фирмам, но людям — чтобы уже они сами купили то, что им нужно, поддержав те предприятия, которые делают действительно необходимую продукцию, а не те, кто вовремя подсуетился, получив кредит с низкой ставкой. Но здесь возникают другие проблемы — от необходимости закрытия населением старых долгов (т. е. кредит будет пущен не на потребление, разгоняющее экономику) и до повышенной сейчас нормы сбережения. Деньги могут быть попросту отложены до лучших времен — в формате депозита (что еще неплохо) или же покупки валюты (что хуже). И это если не касаться инфляционных рисков, которые всегда есть: россияне в данном смысле многократно ученые.

МЫ ТУТ В ДЖАКАРТЕ ЧЕМ ХУЖЕ?

Вернемся к Индонезии. Коронавирус не обошел ее стороной, бюджет дефицитен, экономика страдает, темпы роста упали — и на этом фоне там месяц назад было принято экстравагантное решение. Объявлено о том, что в обозримом будущем осуществится почти прямая эмиссионная монетизация госдолга: правительство выпустит новых бондов на 903 трлн индонезийских рупий ($62 млрд), из которых 64% выкупит Центробанк. Притом правительство разместит этот долг по ключевой ставке (т. е. без всяких премий к ней), а проценты, которые оно должно будет выплатить ЦБ, перечислит обратно в бюджет страны. Что любопытно, Индонезия прямо кивает на Японию и США — мол, у них есть похожие программы (действительно, это факт), а раз так, то мы тут в Джакарте чем хуже?

На самом деле, понятно чем — рупия никак не является резервной валютой, ее никто не копит «на черный день». Соответственно, такие эмиссионные меры, пусть это и не прямое финансирование дефицита, вполне могут по виденной десятки раз классике разогнать инфляцию, уронить курс рупии, вызвать народные волнения и т. д. Вопрос в масштабах этих явлений, оценить их сейчас никто не может. Более того, здесь может возникнуть даже и положительный эффект: Индонезия таким образом заявляет о себе миру, что может вызвать интерес инвесторов и приток капитала, поскольку последнее время экономика Индонезии показывала хорошие темпы роста. Понятное дело, это обусловлено тем, что страна, в отличие от стагнирующей уже 7-й год России, еще не выбрала свой лимит развития по доступной ей инвестиционной модели, но подобное в данном случае не особо важно.

За Индонезией теперь стоит присматривать, эта история достаточно интересна. Что касается России, то я не могу не отметить, что все требования к ЦБ отдают длящимся уже много лет поиском палочки-выручалочки для отечественной экономики: кого бы зарядить и какой бы план сделать, чтобы отечественная экономика взревела мотором, как раньше. Увы, это недостижимо — такую магию сюда все же не подвезли.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Новости: Семи триллионов пока будет достаточно — Эксперт

Пока российское правительство еще не сформировало полный пакет мер, которые должны спасти нашу экономику от краха, российские экономисты предлагают свои варианты. Заместитель декана экономического факультета МГУ и директор Центра исследований экономической политики МГУ Олег Буклемишев полагает, что универсальные меры поддержки в виде налоговых, кредитных и арендных каникул, которые распространятся на все без исключения компании и будут профинансированы бюджетом и Центральным банком, — правильный рецепт в сегодняшних очень тяжелых экономических условиях.

— Как вы оцениваете падение ВВП, которое нас ждет по итогам этого года?

— Моя оценка, что если ничего совсем плохого сделано не будет, если хоть какие-то меры поддержки будут своевременно приняты, то мы может отделаться минус пятью процентами ВВП. Но это минимум, который мы сегодня можем «схлопотать». И конечно, здесь имеет место падение не только спроса в результате эпидемии, но и эффект нефтяного кризиса.

— А максимальные потери?

— Максимальные превысят показатели кризиса 2008–2009 годов. В своем недавнем выступлении глава МВФ тоже сказала, что нынешний кризис будет сильнее предыдущего.

— То есть около 12 процентов. Мне-то кажется, что этот кризис для России можно сравнить с кризисом 1992 года.

— Такую аналогию можно провести, но все-таки  в 1992 году мы расплачивались за то, что в СССР была создана экономика, которая была предназначена не для удовлетворения спроса, а для чего-то другого. И  когда убрали эту систему, заменив ее рыночной, то случился неизбежный провал. Сегодня же мы живем в рыночной экономике и будем жить в ней же. Она по-другому будет реагировать на кризис.

— Я говорю, скорее, о разрушительности. Все-таки максимальная оценка в 12–15 процентов ВВП — это очень серьезно. Кризис 2008–2009 годов был больше финансовым. А этот кризис серьезный, структурный.

— Да, он структурный. Причем выборочно структурный. Но пострадали не те, кто виноват в чем-то, а те, кто попал под структурную разборку. И угадать это было совершенно невозможно. Но сам кризис был ожидаемый. Различные экономисты задавали вопрос: «Ну, когда начнется?» В основном ждали рецессии в США. Я прогнозировал, что будет кризис, который придет из Китая, но, естественно, такого сценария не ожидал. А сейчас я, честно говоря, думаю, что в Китае возможна вторая волна, но уже волна не эпидемиологическая, а коррекционная. И из этого кризиса мы выйдем совершенно в другую точку.

— В какую?

— Приведу простой пример. Мы сейчас все, кто вынужденно, кто с радостью попробовали онлайн. И хотя бы с этой, технологической точки зрения (хотя есть куча других аспектов), мир вернется в совершенно другую точку. Потому что кто-то увидит, что это просто. Можно сократить двадцать пять человек, поездки, еще что-то. Возникает целая цепочка следствий, и эти следствия будут не косметическими. Так случилось в 2002 году. В Китае тогда тоже была эпидемия вируса SARS-CoV. И было несколько сотен умерших. Все это было купировано довольно быстро. Но тогда же развились взрывным порядком дистанционные технологии, онлайн, и быстро выросла компания Alibaba.

— А кроме интернета можете привести пример?

— Транспорт. Я с удовольствием сейчас послушал бы представителей отрасли. Ситуация же уникальна. Ангары забиты самолетами, на взлетных полосах стоят самолеты. Потом все ограничения в какой-то момент прекращаются. Я не уверен, что трафик восстановится сразу. Сначала компании будут демпинговать, надеясь на восстановление спроса. А пока спрос восстановится, кто-то вообще вылетит с рынка, будут дешевые самолеты и так далее. Эта динамика, с моей точки зрения, носит квантовый характер, она непредсказуема.

— Сейчас на микроуровне мы наблюдаем перенос производств из Китая в Россию. Людям надоело закупать в Китае, и они переносят сюда технологические линии. Не кажется ли вам, что реальный сектор из разряда МСП будет расти на фоне кризиса?

— Если он найдет ниши. Если не рухнут те, кто его, по сути, спонсирует своими заказами. То есть МСП может выиграть, но только в тех случаях, когда есть технологический базис, чтобы все это перенять, и есть спрос, который надо оперативно удовлетворить. Это будет зависеть от собственности на активы. А в этой части будет перераспределение, и довольно жесткое.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что владельцы кеша, заказов, потоков будут ждать, что все остальные с ними поделятся. Это всегда происходит. В рамках технологических цепочек вполне может быть обмен кеша на собственность, и продолжение деятельности.

— То есть вы предполагаете активный передел собственности в кризис?

— Да. В пользу тех, у кого будут деньги. Так было и в тех же самых 1990-х. У кого были деньги, тот мог диктовать свои условия остальным. Сейчас источник денег — государство. И диктовать будут либо государственные, либо окологосударственные структуры.

— Вы видите это как опасность?

— Скорее как опасность. Потому что вопрос разделения собственности и управления — один из ключевых в экономике. Если собственность уходит к людям, которые более удалены от управления, чем сейчас, то процессы будут менее эффективны.

 

Нужна универсальная помощь

— По поводу помощи. Если разделять такие блоки, как малый и средний бизнес, крупные компании и прямая поддержка граждан через субсидии на зарплаты, вы за что выступаете?

— Я вижу три блока мер. Первый блок — помощь людям. Но не надо раздавать всем по пятьдесят тысяч, как предлагают некоторые. Надо поддержать тех, кому наиболее тяжело. Чтобы люди, у которых денег совсем не стало, могли удовлетворять свои нужды. В этом же ряду меры по поддержке занятости. Есть предложения пустить фонд социального страхования на поддержку занятости, как это было в те же 1990-е. Грубо говоря, это обмен государства с предприятиями на сохранение занятости, хотя бы временное.

Вторая тема — это системные решения в сфере фиксированных издержек бизнеса. Фиксированные издержки бизнеса — это налоги, процентные выплаты и аренда. Здесь, видимо, нужны какие-то каникулы. А грантодателем будет выступать сам бюджет, если речь идет о налогах, банки — если речь идет о кредитах и арендодатели в случае с арендой. Поступая так, мы передвигаем поддержку на более высокий уровень, и вместо десятков тысяч субъектов поддержки у нас оказывается их гораздо меньше, и экономика видна гораздо лучше.

Например, арендодателей тоже много, но их все-таки меньше, чем арендаторов. Можно, грубо говоря, посмотреть февральские аренды, оценить, сколько месяцев нужно для того, чтобы поддержать штаны бизнесам, которые через три месяца должны принять решение, уходят они с рынка или нет, и компенсировать эти затраты арендодателям.

— Вы оценивали величину поддержки, которую вы называете фиксированными издержками бизнеса?

— Я полагаю, что в части налогов, если считать без НДС, это пара триллионов. Это не очень большая сумма. С банками еще проще, потому что это могут быть кредитные ресурсы Центрального банка. С арендой — просто не знаю объем этого рынка.

— Но, судя по всему, это не будет больше семи триллионов?  

— Никак не больше.

— У государства сейчас накоплено около 50 триллионов свободных денег. Тем не менее государство не хочет идти на масштабную поддержку. Почему? 

— У меня есть, конечно, очень общее наблюдение, что довольно сильно упал средний уровень чиновничества. Я не имею в виду кого-то конкретно. Нынешние люди — замечательные исполнители, они прекрасно работают, когда нужно написать проект нормативного акта. Но когда нужно действовать нестандартно и видеть ситуацию за пределами своего собственного кабинета, уметь с кем-то договориться об этом, таких людей сейчас на пальцах одной руки можно сосчитать в ключевых экономических министерствах. Люди в органах власти сейчас боятся принимать на себя ответственность. Поэтому я настаиваю на системных, открытых решениях.

Ну а третья тема — это селективная поддержка. Может быть, надо поддержать конечный спрос, ту же оборонную отрасль, может быть — экспортные отрасли, которые на время встали.

— Разве не домохозяйства сегодня основные пострадавшие с точки зрения конечного спроса? Люди теряют работу, им сокращают зарплаты…

— Я, например, сейчас работаю дома, и работаю больше, чем раньше. Но я бюджетник, естественно, и мне зарплата идет круглые сутки. Бюджетники становятся, так же как в 1990-е пенсионеры, королями, потому что у них есть кеш.

 

Почему так мало

— Мы все время сравниваем помощь экономике с западными странами, где она более универсальная и точно более масштабная. И возникает вопрос. В течение последних лет государство накопило колоссальные деньги, а теперь их не тратит. Как вы считаете из сегодняшней точки, лучше бы они этого не делали? Оставили бы бизнесу?

— Я считаю, что повышение НДС в условиях, когда это не нужно, — это преступление против отечественной экономики. И, в общем, уже через полгода стало ясно, что это очень грубая ошибка. Когда у вас стагнирующая экономика, повышать несущий налог даже на два процентных пункта категорически противопоказано.

Так что я категорический противник той политики накопительства, которая проводилась в последние годы. Мы выиграли бы значительно больше, если бы укрепляли систему здравоохранения, а не складывали деньги под 0,13 процента годовых в зарубежные ценные бумаги. Когда у вас есть лишние деньги и стоит столько людей с протянутой рукой, причем с объективно протянутой рукой, такой политикой заниматься нельзя. Но я понимаю людей, которые руководствуются такой политикой.

— И как вы это объясняете?

— Собрать деньги проще. Засунуть их куда-то и говорить: «Вот мы сидим на этом мешке. Этот мешок нам поможет». Это технологически очень простая политика.

— Да. Но теперь пришло время, когда надо, чтобы этот мешок раскрылся и нам помог. А он не помогает.

— Они продолжают говорить то же самое: «Давайте мы сохраним наши резервы, они нам еще понадобятся». Видимо, понадобятся поливать пустыню, которая образуется.

— Я смотрела интервью с Максимом Решетниковым и, насколько поняла, логика осторожности в том, что, поскольку частный сектор все равно окажется сейчас в очень тяжелом положение и все будет зависеть от бюджета, то деньги надо сохранить для будущих бюджетных трат.

— Ну да, это такая рекурсивная, если угодно, логика: «Мы всегда это делали. И мы будем продолжать это делать, чтобы продолжать это делать и дальше». Мао Цзэдун в свое время говорил, что, если в ходе ядерной войны погибнет одна половина человечества, останется другая. Мы сейчас примерно в такой же логике существуем.

— Я возвращаюсь к началу нашего разговора. Вы говорили о структурных сдвигах и о том, что если все будет более или менее неплохо, то мы потеряем пять процентов ВВП. Но если логика властей остается прежней, то это нельзя назвать неплохой политикой. То есть мы не можем ориентироваться на минимальные потери. Или не так?

— Несмотря ни на что, мне кажется, что власть каждый раз оглашает все более разумные меры. С определенным запаздывающим лагом, но двигается в правильном направлении. И это уже хорошо, кажется, возникло понимание, что так нельзя. Важным фактором торможения была нефть, сейчас она отскочила, и возникло некое воодушевление. Ожидается новая программа поддержки. Я очень надеюсь, что в эту программу включат не только меры «раздать приближенным», но и относительно системные меры, чтобы не обвалилось вообще все.

— То есть вы рассчитываете на универсальные налоговые каникулы?

— Я рассчитываю на универсальные налоговое послабление, на относительно универсальные кредитные каникулы, и, возможно, где-то будут приняты меры по аренде. Почему нет? Администрировать это гораздо проще, чем собирать коллекцию из ОКВЭДов.

Время реформ.

Стагнирующая экономика Армении и четвертая промышленная революция Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

ВРЕМЯ РЕФОРМ. СТАГНИРУЮЩАЯ ЭКОНОМИКА АРМЕНИИ И ЧЕТВЕРТАЯ ПРОМЫШЛЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Ашот Тевикян’

Ключевые слова: кризис, Четвертая промышленная революция, коррупция, экономика.

Бывший премьер на одном из последних заседаний своего кабинета заявил, что есть много вопросов и проблем, стоящих перед экономикой, и экономические успехи, рост за последние полтора года не сопровождались повышением благосостояния общества.

Номинальный ВВП на душу населения Армении в 2015г. по списку МВФ составил $3,534.0 (117 место в списке 186 стран). Спустя 8 лет после кризиса 2008г. сохраняется высокий уровень безработицы, нищеты и бедности. Социологические опросы выявляют безработицу на уровне, близком к 28% (официально — 18. 5%). И что особенно беспокоит — это параллельно идущие процессы сохранения высокого уровня безработицы и неуклонного снижения численности экономически активного населения, которое отрицательно влияет на изменяющую социальную структуру, выделяя в ней хорошо управляемую прослойку людей, не имеющих постоянной работы или перебивающихся непостоянными заработками, так называемый «прекариат». Феноменом нашего общества стали «работающие бедные».

Уровень бедности в 2014г. в Армении, согласно Всемирному банку, составляет 76% ее населения (т.е. те, кто в день тратит меньше $5), а 26% — тратят в день меньше $2.5. В условиях отсутствия улучшения реального благосостояния у большей части населения в стране сформировалась застойная бедность или, как мы называем, неравенство за порогом безопасности.

‘ Член Евразийского экспертного клуба, к.э.н., доцент.

Экономика страны в состоянии стагнации, структурной деградации, с углубляющимся экономическим отставанием от других стран. Обусловленные крайне плачевной социально-экономической ситуацией, сохраняются высокие темпы миграции, прямые инвестиции в экономику сокращаются, растет внешний долга страны (свыше 51% от ВВП). С такими показателями экономического развития Армения относится к странам с несостоявшейся рыночной экономикой.

За 25 лет реформ Армения опустилась ниже усредненного уровня с характеристиками типичной малой и со слабой экономикой страны «третьего мира», с сильно выраженной поляризацией уровней личных доходов, кланово-криминальной, клепто-олигархической государственной системой управления. Армения построила весьма примитивную модель сырьевой экономики, к тому же — во многом зависящую от российских энергоносителей и от переводов армянских гастарбайтеров и диаспоры из-за рубежа. Экономическая деструкция, царящее в обществе ощущение отчаяния ставит под вопрос стабильность страны, что не могло не сказаться на политических процессах и устойчивости ситуации в республике.

Такая модель экономики и связанная с нею достаточно архаичная общественная система не позволяют Армении надеяться на глубинную модернизацию. Для развития у РА, в отличие от других стран, просто нет собственных ресурсов. Единственный оставшийся ресурс — это эффективные рыночные институты и методы управления, а также человеческий капитал. Соответственно, связанные друг с другом проблемы государственной безопасности и эффективного управления социально-экономическими процессами, а также вопрос их реализации выходят на передний план. Это возможно, если наша страна освободится от истощающей ее коррупции, монополизации в социально-экономической и общественной жизни, общественной раздробленнсти по множественным линиям раскола и, прежде всего, по линии углубляющегося социального разрыва. Среди необходимых изменений — развитие конкуренции, судебная защита собственности, для чего надо обеспечить реальную независимость суда от влияния исполнительной власти, кардинальное снижение административного давления на бизнес, повышение качества государственного регулирования экономических процессов.

Мы исходим из безусловного факта, что будущее процветание нашей страны и нации зависит от проведения глубоких институциональных реформ и внесения качественных изменений в структуру экономики, что необходимо для эффективного использования материальных, людских и финансовых ресурсов в экономике, а также быстрого наверстывания отставания, сокращения возникшего разрыва с развитыми и динамично растущими странами.

Для осуществления подобных реформ принципиально важен мобилизационный общественный проект, который предполагает консолидацию социума вокруг общих целей безопасности, развития и идеологии национального общего блага. В рамках этого проекта потребуется разработать стратегический план модернизационного, устойчивого и динамично ускоренного развития страны1. Это следует сделать в условиях консенсуса и совместной деятельности общества и экспертного сообщества, с одной стороны, правительства и руководства страны — с другой.

Ключевым звеном стратегического плана должен стать комплекс мероприятий (бюджетная, денежно-кредитная, налоговая, внешнеэкономическая, конкурентная, институциональная политика), направленных на полную и безусловную реализацию правительственного постановления от 15.12.2011г. «Стратегия ориентированной на экспорт промышленной политики из РА», также законодательных актов « О государственном содействии инновационной деятельности» (утвержден 23.05.2006г.), «О промышленной политике» (утвержден 12.12.2014г.) и «О военно-промышленном комплексе» (утвержден 25.03.2015г.) и сопутствующих им нормативных актов. Кстати, первый закон требует обновления, определенные новации должны претерпеть и другие нормативные акты.

В своем интервью (31.08.2016г.) профессор А.Тавадян указывал, что для обеспечения серьезного экономического развития Армении нужно довести соотношение экспорта к ВВП до 30% (сейчас этот показатель составляет 16%), при целевом показателе обеспечения ежегодного 7%-го экономического роста. Предполагается, что в структуре экспорта должен быть высоким показатель поставок готовой продукции.

1 Директор Института ЕАЭС В.Лепехин, «Модернизационный план Армении: устойчивая динамика ускоренного развития», http://www.soyuzinfo.am/rus/analitics/detail.php7ELEMENT_ID =870&sphrase_id=1274.

Здесь напрашиваются три вопроса. Во-первых, о какой готовой экспортной продукции речь идет, во-вторых, как осуществить модернизационное развитие, самостоятельно или находясь в каком-то международном экономическом союзе, и, в-третьих, каким должен быть инструментарий для выхода из стагнации и оживления экономического роста и, далее, выбора пути развития?

Чтобы понять суть первой проблемы, обратимся к промышленной статистике за первое полугодие текущего года. Согласно Национальной статистической службе РА, полугодовой рост показателя экономической активности на 8. 9% за 2016г. был обеспечен в основном промышленной отраслью и за счет экспорта ее продукции в ЕАЭС. Рассматривая промышленность более детально, можно отметить, что в первом полугодии текущего года, по сравнению с тем же периодом 2015г., положительные сдвиги обусловлены ростом горнодобывающей промышленности (18.8%) и обрабатывающей промышленности (5.1%). В обрабатывающей промышленности рост обеспечили, уже ставшими традиционными 4 отрасли (из общего числа 17 отраслей обрабатывающей промышленности): производство пищевых продуктов, напитков, табачных и ювелирных изделий. По большому счету, наибольшее воздействие на показатели промышленности оказывает все возрастающая добыча минерального сырья (в особенности металлической руды), а среди обрабатывающих отраслей — производство напитков и сигарет, что типично для слабых малых стран с сырьевой экономикой.

Очевидно, надо сохранять вывоз горнорудной продукции, но с условием ее глубокой переработки. Надо наращивать вывоз качественной сельхозпродукции, без генетической модификации. Надо поддерживать экспорт и других, традиционных изделий и продукции. Но в перспективе, в составе готовой экспортируемой продукции должны быть широко и достаточно высокой долей представлены высокотехнологичные, инновационно-производственные изделия — как результат научных изысканий и инженерных разработок, произведенных в Армении. Вот как характеризует складывающую ситуацию в мировой экономике глава Центра стратегических разработок, экс-министр финансов Алексей Кудрин, выступая на Московском финансовом форуме: «…в ближайшие 20 лет будет создана новая модель мировой экономики, и каждая страна должна к этому готовиться. <…> Мы сегодня стоим на заре новой технологиче-

ской революции, и нужно не только ожидать <…> Мы должны понимать, что в повестке всех стран структурные реформы — США, Германия, Великобритания, в целом ЕС, Китай. Все понимают, что мы отыграли прежнюю модель мировой экономики»1.

В 2016г. на 46-ом Всемирном экономическом форуме в Давосе его отец-основатель и председатель, профессор Клаус Мартин Шваб известил мир о «Четвёртой промышленной революции», которая повлияет на все аспекты деятельности человека2. Эта революция отличается от предшествующих и темпами развития, и степенью своего влияния на производство и систему организации предприятий, которые в долгосрочной перспективе окажут влияние на экономику и социум.

И здесь мы подходим ко второму, поставленному выше, вопросу.

Те перспективы, о которых выше уже говорилось и которые видятся в разрабатываемой, производимой и экспортируемой продукции, в одиночку не достижимы. Подобная цель должна решаться в союзе с крупной мировой державой. Армения с 2015г. вошла в ЕАЭС — шаг, который вызывает резкую критику среди определенного круга экспертов. Более того, согласно результатам исследования, проведенного Ванадзорским офисом Хельсинкской гражданской Ассамблеи, 78. 8% опрошенных считает Францию самой дружественной для Армении страной, на втором месте Россия с результатом 61.1%. В то же время, отвечая на вопрос, в какой интеграционный проект должна вступить Армения, 41% опрошенных высказались за Евросоюз, 25% — за Евразийский экономический союз.

Я не согласен со ставшей распространенной среди экспертного сообщества, точкой зрения, что «пузырь безопасности взорвала война в апреле, и стало ясно, что ЕАЭС не только не является союзником для Армении, но и в самые ключевые моменты для Армении даже может ударить сзади». Проблема совсем в другом. Власть полностью монополизирована несколькими семейно-клановыми группировками, пожинающими плоды своих успехов как в политике, так и в экономике. В результате, жесточайший социально-экономический, политический кризис, погрязшая в коррупции система государственной вла-

1 http://www.newsru.com/finance/23sep2016/kudrin. html?rand=1.

2 «The Fourth Industrial Revolution’, Foreign Affairs, December 12, 2015.

сти, и ее распространение на органы, защищающие национальную безопасность страны, соответственно, обусловившим потери апрельской войны. И не надо это сваливать на головы России и ЕАЭС.

У России свои геополитические интересы, и никто не отменял общего понятия — цивилизационная война. Россия будет и должна наладить дружественные отношения с татаро-тюркской цивилизацией (в том числе Турцией, Азербайджаном). Причина — в нарастающем антагонизме между Россией и англосаксами, и их сателлитами.

По мнению политических экспертов, саммит 620, который состоялся в текущем году в Китае 4-5 сентября, где главной темой было построение инновационной экономики в мире, показал, что, во-первых, не оправдался тезис о международной изоляции Москвы. Во-вторых Россия серьезно усиливает свои позиции не только на Востоке Азии, в Тихоокеанском регионе. В-третьих, становится все меньше значимость Западной цивилизации в целом как политико-экономическимого явления. В-четвертых, происходит смещение мировых политических полюсов и формирование новой геополитической реальности. Реальности, в которой гегемония США осталась в прошлом. В-пятых, Пекин готов идти на еще более серьезное стратегическое сотрудничество с Россией. Более того, китайская сторона готова к сотрудничеству с Россией в части «защиты суверенитета». И это становится эвентуальной, сложной и очень болезненной проблемой для США. Противостоять такому развитию событий и сохранять мировую гегемонию американского истеблишмента западная цивилизация и англосаксонский мир будут через организацию «мирового беспорядка и глобальной дестабилизации»», что является результатом распада СССР и «экспорта хаоса»».

Однозначно, что такое геополитическое развитие международных событий фокусируется на отношениях России с ее стратегическими союзниками. Например, имеются определенные проблемы и сохраняются некоторые сложности в складывающихся отношениях между Арменией и Россией. Их надо обязательно преодолеть.

Российский журналист, теле- и радиоведущий Владимир Соловьев в эфире «Вести-¥Ш»», комментируя ситуацию, сложившуюся после обстрелов на ка-рабахско-азербайджанской линии соприкосновения в начале апреля, предло-

жил представить реакцию армянской стороны, когда российские политики заявляют, что Россия продолжит поставлять оружие Азербайджану. По словам Соловьева, позиция российской стороны в связи с ситуацией в зоне Карабахского конфликта вызывает удивление. «Мы сейчас потеряем последнего друга, реального друга. <…> Вы1 знаете, какой сейчас уровень антирусских настроений поднялся в Армении?» — отметил он.

Представим примерную позицию наших экспертов по армяно-российским отношениям: «После вступления в ЕАЭС <. ..> Армения является колонией технологически отсталой страны. Не надо обусловливать развитие Армении и выход на внешние рынки Россией. Российский рынок в долгосрочном плане не перспективен для Армении»1. И точку зрения относительно сложившегося в России социально-экономического положения: «.есть все предпосылки к тому, что Россия окажется в сложной социально-политической ситуации. На наших глазах экономика России рушится.»2.

Идентично выражается лауреат нобелевской премии, экономист Пол Кругман: «Речь сегодня идет о более или менее обычном коррумпированном нефтегосударстве, хотя и довольно крупном, а тем более с ядерным оружием <…> где на баснословно богатых олигархов дождем льются блага»3.

А вот что пишет мировая пресса о той же социально-экономической ситуации в России: «.поверхностный анализ перспектив России основывается на краткосрочных проекциях и ограниченном наборе показателей. Несмотря на множество серьезных экономических трудностей России, все, кто предсказывает внезапный и близкий экономический крах, будут разочарованы»4.

Необходимо признать, что экономика России продолжает падать, и ситуация не улучшится и в этом году. Падение российской экономики составило 5.5% с 2014г., и исследователи предполагают, что в этом году будет спад еще на 1.5%. Большинство секторов экономики испытывают проблемы, кроме сельского хозяйства. Но неужели проблемы в экономике России и ее настоящее технологическое отставание от западных стран — это повод, чтобы «…как можно раньше выйти из ОДКБ, ЕАЭС и интегрироваться в атлантические структуры>1.»?

1 http://ru.aravot.am/2016/09/04/220341/.

2 http ://www.lragir.am/print/rus/1/interview/print/46459.

3 http://inosmi.ru/politic/20160912/237830252. html.

4 http://inosmi.ru/economic/20160824/237629655.html.

Нельзя отрицать факт медленно нарастающей антироссийской компоненты среди различных общественных кругов. Однако инстинкт самосохранения армянского общества служит своеобразным «тормозом» для любых катастрофических событий смены власти по «украинскому» или даже более мягкому «грузинскому» варианту.

Еще имеется историческая память о тех достижениях в советский период, которых достигла Армения в союзе с Россией. Армения за многие тысячелетия своей истории добилась и достигла расцвета в экономике, культуре, образовании и науке, сформировались национальные политические и духовные руководители, широкая прослойка крепкого среднего слоя и интеллигенции, крестьянства и рабочего класса. В сравнении с другими странами мы добились и достигли того уровня, который позволил нам стать в ряд промышленно развитых малых стран.

Однако все это было разрушено и уничтожено в течение всего лишь нескольких лет. Но мы освободили Арцах от татарско-тюркского ига, и это сделало поколение с высоким национальным духом и сознанием, взращенное в Советской Армении.

Сегодня мы стоим перед развилкой выбора пути развития. Никто не возражает против донорской помощи от Европейского союза в «миллиарды евро инвестиций на строительство дорог и оросительных систем. <…> деньги и на автомагистраль Север-Юг». Нам необходимы автомагистрали, оросительные системы, развитый туристический бизнес, качественная система предоставления разнообразных услуг, в том числе в здравоохранении, образовании. Однако…

Недавно правительство Арцаха проявило инициативу и пригласило группу общественных деятелей, в основном из Армении, в Нагорный Карабах, чтобы они смогли познакомиться с работами, которые проводятся на передовой. К каким выводам пришли эти деятели: армянская армия должна быть основным заказчиком армянского научно-технического потенциала. Связка армия-наука, армия-технологии должны быть установлены максимально быстро и по возможности в полном объеме.

По данному вопросу замминистра обороны, председатель Госкомитета военной промышленности РА Давид Пахчанян в эксклюзивном интервью «Голосу Армении» заявил: «.нужны эффективные вооружения и технические

средства, производимые в собственной стране, нужно выходить на внешний рынок, нужно развивать ВПК. Наша задача — научиться производить конкурентоспособное вооружение и продавать его на внешнем рынке»1.

Имеются интересные примеры, когда страны, находящиеся практически в том же состоянии, что Армения, выкарабкались из «помойной ямы бедности и нищеты»» и смогли перейти в ряд высокоразвитых стран. В ЕС таким примером является Ирландия (вступила в эту организацию 1 января 1973г. ). Некогда классическая аграрная страна, известная как страна иммигрантов, Ирландия после вступления в Евросоюз и крупномасштабной реформы системы образования сумела встать на индустриальные рельсы, сделав упор на наукоемкие производства и высокие технологии. Эта страна с конца 1980-х до 2008г. была одной из наиболее динамично развивающихся экономик в мире. И самое главное: сформировано общество, способное проводить реформы. Однако для этого прежде понадобилось, чтобы Евросоюз направил огромные финансовые ресурсы на инвестирование производства, материальной и человеческой инфраструктуры, помог Ирландии воспользоваться преимуществами единого рынка. Дорого обошлась ЕС и реформа в 90-е годы сельского хозяйства Ирландии. Приведу только одну цифру, чтобы представить объемы помощи. Для преодоления кризиса 2008г. к августу 2011г. общее финансирование шести ирландских банков Европейским центральным банком и Центральным банком Ирландии достигло 150 млрд. евро. Кроме финансовых влияний Евросоюза, серьезную помощь, на многие десятки миллиардов долларов, этой стране оказала ее американская диаспора, вторая по мощи после еврейской.

И вполне риторический вопрос: откуда независимой Армении придет такая поддержка — финансовая, институциональная, политическая, внешнеэкономическая и т.д. — для разработки и осуществления плана развития? Когда я говорю о проектах развития, то прежде всего имею в виду, что в ней основополагающим фактором станет включение в него новых источников роста, а именно — возможность построения инновационно-промышленной, научно-технологической, военно-промышленной целостной системы, т.е. упора на наукоемкие производства и высокие технологии.

1 http://www.golosarmenii.am/article/44548/vpk-v-ozhidanii-peremen.

Однозначно, это возможно только в союзе с Россией, такую уверенность вселяет та историческая память, о которой я уже выше говорил (имеются, конечно, и другие, в первую очередь, военно-политические основания, но обращаться к этим проблемам я уже не буду, так как здесь нужна иная компетенция). Тем более что правительство России заявило о готовности двигаться вперед и вглубь в этом направлении, осуществляя масштабные капиталовложения.

В связи с этим сошлюсь на позицию, которой придерживается начальник Генерального штаба Минобороны РА в 1992-1995гг., исполняющий обязанности министра обороны в 1993г., генерал-лейтенант Норат Тер-Григорянц. На вопрос корреспондента, почему Россия вооружает Азербайджан, что это за политика, генерал-лейтенант отвечает: «Я не знаю, что это за политика, и … я против политики России». И далее, очень знаменательный вывод: «у России и Азербайджана есть договор о военно-техническом сотрудничестве, они являются стратегическими партнерами. Здесь, как говорится, ничего нельзя сделать, все по закону, но менять наши отношения с Россией категорически опасно».

Опасно, потому что нам надо защищать Арцах, и это извечная задача Армении. Во-вторых, как пишет газета The Washington Post, спецслужбы США расширяют разведывательные операции против России до крупнейших со времен Холодной войны масштабов, что означает: Запад перешел к серьезным действиям против России по всем направлениям и набрал серьезную инерцию. И, в-третьих, нам не следует, подобно Грузии (и Украине) становиться «полигоном демонстрации российских и американских сил», «.и отношения с Россией как развивали, так и будем развивать и совершенствовать. Нужно развивать экономику, поддерживать связь с Россией, использовать потенциал России посредством армянской общины, укреплять безопасность и по низкой цене покупать оружие у России, укрепляя экономику страны и оборону»1.

Руководство и общество Армении должны определиться со своими интересами, начать подготовку мобилизационного проекта и стратегического плана модернизационного, устойчивого и динамично ускоренного развития страны. Ее основой могло бы стать решение правительства Армении от 27.04.2014 года №442-Ъ «Стратегическая программа перспективного развития РА на 20142025гг.».

1 http://m.1in.am/ru/1163614.html.

И если на каком-то этапе к разделам плана будут привлекаться российские эксперты и бизнесмены, тогда наличие хорошо продуманных стратегических планов, в основе которых лежали конкретные предложения потенциальным инвесторам, сделало бы более эффективной помощь России. Принципиально важно, что эти предложения не должны быть построены в виде просьбы о помощи или предложений по отдельным направлениям к российскому руководству. Для Армении важно, чтобы армянские интересы были на первом плане.

Наши интересы — это построение современного государства, т.е. государства развития.

Национальными приоритетами и конкурентными преимуществами Армении должны стать возрождение армянской науки и построение технологической индустрии. Надо реально сформировать благоприятный инвестиционный климат, устанавливая для этого такие ставки налога на предпринимательскую деятельность, которая способствовала ее развитию. А это возможно, только если у нас в государстве будет очень низкий уровень коррупции и эффективный госаппарат. Среди главных приоритетов — разработка и обеспечение инвестиционных проектов — качественных, национальных, высокоэффективных. Армения республика маленькая, и несколько достаточно крупных проектов, желательно в направлении научно-технологического, инновационно-промышленного развития, обеспечат результаты именно в рамках ЕАЭС.

Но прежде вернусь к застарелой проблеме — российско-армянской сделке «Имущество против долга», когда в уплату $100 млн. долга Армения передала России Разданскую ГРЭС, завод «Марс» и три научно-исследовательских института — материаловедения, математических машин и автоматизированных систем управления. При этом Россия обещала взять на себя обязательства обеспечить загрузку этих предприятий. Однако по сей день завод и институты, которые в свое время обслуживали советский военно-промышленный комплекс, практически простаивают.

Надо вернуться также к вопросу перезапуска завода «Наирит». Надо либо согласиться с мнением экспертов из Всемирного банка, что завод эффективно работать не сможет, и, подобно редактору Ереванского бюро ИА ИЕОКиМ Рубену Грдзеляну, публично объявить, что в реанимацию предприятий «Наирит» и «Ванадзорхимпром» «искренне верят лишь те, чей оптимизм обусловлен ум-

ственной недоразвитостью», и на этом закрыть тему химической отрасли Армении, или же принять во внимание желание российской госкорпорации «Рос-тех»1, указывающей, что российской стороне необходимо 40 тысяч тонн хлоро-пренового каучука, и поэтому надо еще раз продумать возможные варианты перезапуска завода или его части.

Решение текущих и накопившихся проблемных вопросов между Россией и Арменией сделает возможным установление более зрелых и прозрачных, основанных на доверии отношений между обществами этих стран, насколько это возможно между исторически стратегическими союзниками. В рамках таких отношений возможно найти решения по вопросу установления более полного суверенитета национальной экономики.

Инфраструктурные, стратегические отрасли экономики, крупный бизнес, финансируемый из бюджета либо работающий на устойчивый государственный или общественный спрос, должны находиться в государственно-общественной собственности, например, в форме акционерных государственно -частных обществ, где государство владеет, по крайней мере, 50% акций. Исходя из вышесказанного, правительства Армении и России должны прийти к соглашению по участию армянской стороны в 50%-ом долевом участии в естественных монополиях по энергетике и газоснабжению и остановить нежелательный процесс «русификации» этих монополий. Ведь подобные инфраструктуры и отрасли — центральное звено, стратегическое направление развития суверенной национальной экономики государства. Все зависит от нашей государственной политики.

«Все без исключения успешные примеры модернизации, — утверждает Сергей Глазьев, — все, что мы называем примерами «экономического чуда, -Корея, Япония, Юго-Восточная Азия, сейчас Китай — строили свой успех при сохранении суверенитета над своими активами в базовых и стратегически важных для развития отраслях экономики».

В то же время, выступая за суверенитет экономики, надо одновременно опираться на здравый смысл. Некоторые наши аналитики и публицисты в своем стремлении к независимости, выдвигают стратегию экономического и финансового изоляционизма от России, выступая за сокращение участие россий-

1 Интервью Вазгена Сафаряна, председателя Союза товаропроизводителей Армении.

ских компаний в армянской экономике, включая и крупные инвестиционные проекты. Это переводит экономику на автаркические рельсы развития, принудительно ограничивающий международную деятельность российских компаний в Армении, и армянских в России.

Исторический опыт самых разных стран — от Сингапура до Финляндии, от Китая до Чили — однозначно свидетельствует: национальные модернизаци-онные проекты могут быть успешными только тогда, когда они сопровождаются последовательными и настойчивыми усилиями по глубокой интеграции страны в мировую экономику, мировое технологическое сотрудничество и мировые финансы. Несмотря на все потенциальные риски и возможные издержки, связанные с такой интеграцией.

Мировая экономика — не форум благотворительных фондов, она далеко не всегда справедлива, но обижаться на нее из-за этого — вряд ли самый лучший вариант внешнеэкономической стратегии. Точно так же мы должны отдавать себе отчет в том, что успешная интеграция в мировую экономику может быть только комплексной.

Развивая союзнические отношения с Россией, нам надо сохранить и углубить экономические, образовательные и культурные отношения со странами Запада, в том числе Евросоюзом. Участие армянских компаний в инвестиционных проектах в России и на Западе — это не только новые перспективы географического расширения нашего бизнеса. Это еще и уникальные возможности освоить российскую и западную культуру корпоративного управления, практику формирования международных партнерств и консорциумов, получить ценный опыт вхождения на эти рынки. Это — механизм формирования доверия между нашими и иностранными предприятиями и деловыми кругами, и от такого доверия зависит очень и очень многое. Это, наконец, и расширение набора инструментов «мягкой силы»», поскольку за бизнесом может и должна идти активизация сотрудничества в сферах образования, науки, культуры и в других областях.

Можно надеяться, что усилия по нормализации и развитию отношений ЕС и ЕАЭС приведут к заключению в долгосрочной перспективе всеобъемлющего интеграционного соглашения между двумя союзами. Потенциальное взаимодействие между двумя интеграционными объединениями, открывает широкие возможности ускорения экономического развития входящих в них стран.

И последний, третий, вопрос об инструментарии по выходу из стагнации и выборе пути модернизации.

Сложившееся положение дел в промышленности, научно-технологической области, в экономике, в целом, позволяет сделать вполне однозначный вывод: любые программы развития страны должны быть сбалансированы по материальным, финансовым и трудовым ресурсам. Соответственно, направляя ресурсы в интересах экономического роста, требуется, чтобы они планировались, что предполагает обязательства предприятий, систему хозяйственных договоров. Это возможно при развертывании государрственной системы стратегического планирования и прогнозирования. Этому будет способствовать принятие нового закона РА «О стратегическом планировании и прогнозировании»».

Такая необходимость проецируется на долгосрочную цель по формированию реальной и эффективной политики становления на путь наукоемкого производства и высоких технологий, и перехода современного армянского общества XXI века к стратегии опережающего развития. Государственные стратегические планы и приоритеты это абсолютно рыночный механизм, который отработан во многих экономических системах мира.

В общем смысле это относится к вопросу принятия и внедрения в государственное управление идеологии рыночной смешанной экономики и путям ее формирования, определения взаимоотношений государства и рынка. Правительства должны создавать рынки и их же регулировать. Перед нами стоит важная задача: перейти от решения задачи-минимум (выхода из деградации и стагнации) к реализации более сложных проектов, предполагающего принципиального обновления общественной, социально-экономической стратегии. Это, в свою очередь, требует принятия и внедрения принципиально новой системы экономических отношений, которая основана на теории конвергенции социалистического строя с рыночной экономикой. Сейчас этим путем идут Китай, Индия, Япония, Малайзия, Вьетнам, Южная Корея и т.д.

В рамках рыночной смешанной экономики и теории конвергенции социалистического строя с рыночной экономикой интересной представляется идея системы отношений и институтов селективного планирования. Его сис-

1 Бузгалин А.и Колганов А., Планирование: потенциал и роль в рыночной экономике XXI века. Вопросы экономики. 2016. №1, сс. 63 — 80.

темное качество — определение обществом и утверждение государством на некий период четко зафиксированных целей и основных «правил игры»» в области косвенного (для частного сектора) и прямого (для общественного сектора) регулирования части национальной экономики, на которую оно распространяется. Государство, выстраивая такие правила игры, может обеспечить эффективную работу бизнеса в интересах общества, прибегая сочетании плана и рынка, как «конвергенции двух систем»».

Такая модель предусматривает выделение в экономике двух подпространств координации: регулгируемо-рыночного и планово-рыночного. Специфика первого в том, что там поддерживаются законы рынка, которые лишь несколько ограничиваются обществом, а второго — в том, что там сознательно регулируется не рынок, а конкретные направления общественного развития.

Для Армении использование подобного опыта отношений между государством и рынком, методов планирования, в частности, индикативного планирования, на данной, низкой стадии экономического развития, более чем актуально в той мере, в какой мы собираемся решать задачи структурной перестройки экономики в пользу инновационно-промышленного, научно-технологического, высокотехнологичного военно-промышленного направления, качественного образования, науки, здравоохранения и культуры.

Председатель совета директоров инновационной компании «Астра Кри-сталс» Арсен Аганджян в интервью газете «Голос Армении» заявил: «Анализируя опыт успешных предприятий, работающих в подобной отрасли, мы пришли к выводу, что без всемерной поддержки государства, без принятия соответствующих программ, законов, стимулирующих отрасль, ничего не получится»1.

Однако следует помнить, что излишнее вмешательство государства в экономику, базирующееся на популистских решениях, может причинить вред. Поэтому действовать следует с предельной осторожностью. Перейти к такой экономической политике трудно. Причем не столько с технической точки зрения, сколько с социально-политической: смена курса потребует серьезно ущемить экономические и политические интересы олигархов и вкупе им подобных бизнес-деятелей, интегрированных с ними финансово-банковских спеку-

1 http://www. golosarmenii.am/article/44910/sapfir-i-ogurcy.

лянтов, сращенной с ними политической «элиты» и обслуживающей их части высшей чиновничьей прослойки.

Такая смена курса позволит вернуть экономику на путь экспортно-ориентированной индустриализации. ЕАЭС — хорошая основа для Армении, чтобы найти свою экономическую модель, отстоять свою экономическую самобытность и, в прагматичном плане, реализовать свои, а не чьи-то планы.

И если мы хотим выйти на международный рынок, надо начинать с ЕАЭС. Только рынки России, Беларуси, Казахстана, Киргизии мы можем использовать для налаживания экспортно-ориентированной индустриализации. Вступая в технологическую и НИОКР цепочку со странами ЕАЭС, в первую очередь, с Россией, и на базе такого сотрудничества создавая государственно-частное партнерство, появляется возможность наладить технологическую кооперацию в сферах производства, прикладной науки, инженерных разработок, вооружения. Здесь, по отдельным, очень узким направлениям, можем иметь приоритет. Мы по праву гордимся своими прошлыми успехами, но этого недостаточно. Только действуя сообща, в рамках ЕАЭС и в союзе с Россией, мы сможем вернуть себе позиции лидеров и сказать новое слово в науке и технологиях. Не надо забывать, что страны ЕАЭС имеют огромную потребность в инженерных и инновационных разработках и производства по разным направления в промышленности, в которых сегодня они пока уступают западным странам.

Президент РФ Владимир Путин 31 мая текущего года, выступая на заседании ЕАЭС в Астане, заявил, что этим странам необходимо проводить согласованную политику в ключевых секторах экономики и подключаться к проводимой Россией программе импортозамещения. Далее он добавил: «Мы приглашаем всех наших партнеров к совместному производству оборудования и комплектующих бболее чем в 25 отраслях, включая машиностроение, электронную и легкую промышленность, сельское хозяйство»1.

Это позволит нам воспользоваться заделом в виде межгосударственных технологических платформ; их семь — это суперкомпьютеры, медицина будущего, светодиоды, фотоника, лёгкая промышленность, пищевая промышленность и биоэнергетика. Об этом шла речь на заседании Правительственной ко-

1 http://nb.kz/16312/.

миссии России по импортозамещению (28.01.2016г.), где рассматривался вопрос о реализации политики импортозамещения в рамках ЕАЭС с позиции развития научно-технического, экономического сотрудничества, кооперации производителей.

Особый интерес для Армении, при организации совместного производства оборудования и комплектующих, представляют высокотехнологичные продукции отраслей высоких технологических переделов, и в первую очередь военно-промышленного комплекса. На Международном военно-техническом форуме «Армия-2016», который проходил в подмосковной Кубинке с 6 по 11 сентября, впервые были представлены три национальные экспозиции, относящиеся к странам Евразийского союза: Армении, Белоруссии и Казахстана.

Рынок высоких технологий — это особый рынок, похожий на закрытый клуб. Чтобы войти на этот рынок, необходимо иметь собственные высокие технологии. И для стран ЕАЭС он во многом закрыт. Введение санкций стимулирует процессы импортозамещения, в первую очередь, в России. Целый ряд секторов российской экономики уже начал работать в этом направлении и вполне оправданно рассчитывает на успех.

Вот как представляет ситуацию председатель Союза отечественных производителей (СОП) Вазген Сафарян: «Российский капитал доминирует в Армении. Иностранные инвестиции в республике достигли $10 млрд., из них $4,1 млрд. — российские. <…> Россия сегодня делает акцент на Армению, так как в условиях санкций станки, промышленное оборудование из Германии и других западных стран она импортировать не может, как и с Украины»1.

Подспорьем для Армении при проведении своей экономической политики могут стать решения Евразийской экономической комиссии. Недавно ЕЭК проанализировала мировой опыт развития и создания сетей промышленной кооперации и субконтрактации (производственный (промышленный) аутсорсинг). Изучение ее мирового рынка подтверждает, что эта форма промышленного сотрудничества между крупными предприятиями и мелкими производителями, широко используемая в развитых странах, содействует достижению высокой эффективности и конкурентоспособности промышленного производ-

1 http://noev-kovcheg.ru/mag/2016-09/5529.html.

ства. Согласно Основным направлениям промышленного сотрудничества координацию этой работы в Союзе и проработку совместных решений берет на себя ЕЭК.

6 сентября 2016г. ЕЭК одобрила проект распоряжения Совета ЕЭК «О формировании приоритетных евразийских технологических платформ». Они включают в себя космические и геоинформационные технологии, биомедицину, суперкомпьютеры, фотонику, светодиоды, технологии добычи твердых полезных ископаемых, технологии экологического развития, ЕвразиюБио, технологии пищевой и перерабатывающей промышленности АПК, сельское хозяйство, текстильную и легкую промышленность.

Евразийские технологические платформы (ЕТП) определены в Евразийском экономическом союзе в качестве ведущего инструмента (механизм,а) формирования инновационной экономики будущего, создания в пяти его странах центров компетенций, стимулирования постоянного технологического обновления, повышения глобальной конкурентоспособности промышленности. Фактически ЕТП являются механизмом кооперации в научно-технической, инновационной и производственной сферах и создают условия для сотрудничества между ведущими организациями бизнеса, науки, государства, общественными организациями союзных стран.

Сейчас определено 11 технологических платформ по 8 приоритетным технологическим направлениям. Они объединяют более 400 ведущих национальных научных и промышленных организаций Союза. В планах этих организаций — реализация порядка 140 совместных инновационных кооперационных проектов в наиболее перспективных отраслях. Участие в подобных проектах открывает реальные возможности по восстановлению инженерной школы Армении, в свое время хорошо известной.

Участвуя в программах импортозамещения, целесообразно обратиться к зарубежному опыту политики локализации производства как инструменту модернизации. Она не только создает новые рабочие места и производства на собственной территории, но и стимулирует развитие наукоемких отраслей экономики, подпитывает отечественные компании, превращая их в сильных конкурентов на глобальном уровне, и гарантирует национальный контроль над стра-

тегическими отраслями. Она выражается в доле проекта, который должен обеспечиваться поставками местных (локальных) компаний, или в субсидиях, предоставляемых только местным компаниям. Это могут быть также требования к национальной принадлежности компаний, которым разрешается импортировать определенные товары или инвестировать в определенные фирмы и сектора экономики (что можно назвать требованиями к локализации собственности). иЬр:

ВРЕМЯ РЕФОРМ. СТАГНИРУЮЩАЯ ЭКОНОМИКА АРМЕНИИ И ЧЕТВЕРТАЯ ПРОМЫШЛЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Ашот Тевикян

Резюме

В РА есть много вопросов и проблем, стоящих перед экономикой, и экономические успехи, рост за последние полтора года не сопровождались повышением благосостояния общества. Армения относится к странам с несостоявшейся рыночной экономикой.

За 25 лет реформ Армения опустилась ниже усредненного уровня с характеристиками типичной малой и со слабой экономикой страны. В статье исследуются причины подобного положения и предлагаются некоторые пути выправления ситуации.

TIME FOR REFORMS: STAGNATING ECONOMY OF ARMENIA AND THE FOURTH INDUSTRIAL REVOLUTION

Ashot Tevikyan

Resume

There are many issues and problems in the economy of Armenia, as the economic growth in the last 1. 5 years was not accompanied by increase in welfare of the society. Armenia is among the failed market economies..

During the 25 years of reforms Armenia declined to a lower than average level, with characteristics of a typical small and weak economy. The reasons for such situation are studied in the article and some ways to amend these conditions are proposed.

16.4. Виды экономики

В зависимости от инвестиций в экономику различают следующие виды экономики: растущая, статичная и стагнирующая.

Растущая экономика – это экономика, находящаяся на подъеме, где валовые инвестиции превышают амортизационные отчисления.

Статичная экономика – экономика, находящаяся в состоянии покоя или застоя. При этом валовые инвестиции и амортизационные отчисления по размеру равны между собой. Чистые инвестиции равны нулю, производственные возможности не увеличиваются. Производится столько, сколько потребляется.

Стагнирующая экономика – это сокращающаяся экономика или экономика со снижающейся эффективностью. При этом валовые инвестиции меньше, чем амортизационные отчисления. Потребляется больше, чем производится. Чистые инвестиции будут иметь знак минус. Экономика сама себя проедает, нет инвестиций.

В зависимости от сферы, в которую направляются инвестиции, и характера их использования они делятся на реальные и финансовые.

Реальные инвестиции – это вложения в экономическую деятельность, обеспечивающую увеличение средств производства, материально-вещественных ценностей и запасов.

Финансовые инвестиции – это вложения в акции, облигации, векселя и другие ценные бумаги и финансовые инструменты. Они расширяют дополнительные источники расширения реальных инвестиций.

В зависимости от сроков действия различают долгосрочные и краткосрочные инвестиции.

Долгосрочные инвестиции – это вложения средств на год или несколько лет.

Краткосрочные инвестиции – это вложения, рассчитанные на месяц или несколько месяцев.

Уровень инвестиций оказывает существенное влияние на объем национального продукта и дохода страны.

Источником инвестиций являются сбережения. Факторы, от которых зависит объем инвестиций:

• ожидаемая прибыль или рентабельность;

• уровень процентной ставки. Его повышение приводит к сокращению инвестиций и наоборот, его снижение – к росту инвестиций;

• собственные и заемные средства;

• уровень налогообложения. Высокие ставки налогов сокращают инвестиции;

• уровень инфляции;

• уровень внедрения достижений НТП. Внедрение нового оборудования, технологий способствует высокой рентабельности производства.

Для определения зависимости изменения дохода от изменения объема инвестиций используют показатель – мультипликатор инвестиции (М).

Термин мультипликатор (множитель, коэффициент) ввел в экономическую теорию в 1931 г. английский экономист Р. Кан. Он показывает размеры роста национального продукта или дохода при увеличении объема инвестиций. Его исчисляют по формуле

Например, если прирост инвестиций на 5 млн долл. вызывает прирост ВНП на 15 млн долл., то мультипликатор инвестиции равен трем:

Эффект мультипликатора состоит в том, что увеличение инвестиций приводит к увеличению национального продукта или дохода, причем на объем больший, чем первоначальный рост инвестиций. По Дж. Кейнсу, эффект мультипликатора возможен при наличии неиспользованных мощностей, свободной рабочей силы и расходов из госбюджета.

Используя выводы, полученные при рассмотрении потребления и сбережения

МРС + МРS = 1, или МРС =1 – МРS,

можно записать:

Таким образом, рост спроса на товар побуждает производителей расширять производство, закупать оборудование, нанимать рабочих. Это означает, что первоначальные инвестиции дают толчок расширенному воспроизводству, порождая новые инвестиции, новые рабочие места и увеличивая ВНП. Так, для организации строительства железных дорог государство инвестировало 1 млн ден. ед. Если МРС, сложившаяся в обществе, равна 0,8, то мультипликатор составит

Тогда прирост ВНП составит

∆ ВНП = ∆ I · М = 1000000 · 5 = 5000000 ден. ед.

Это и есть эффект мультипликатора.

Мультипликатор дает возможность определить, прекратить или нет данное производство, т.е. вкладывать или нет в данное производство. Он увеличивается тогда, когда потребители склонны использовать доход для потребления, и напротив, он уменьшается, если усиливается склонность к сбережению.

Уменьшение инвестиций приведет к потерям для экономики страны, так как сокращается ВНП и НД. Такое явление называют «парадоксом бережливости».

Зависимость прироста инвестиций от прироста дохода есть акселератор (ускорение). В соответствии с требованиями акселератора каждый прирост дохода должен вызывать больший объем инвестиций

Выводы

1. Национальный продукт используется как потребление, сбережение и инвестиции. Потребление является функцией дохода (С = f РД). Удовлетворение потребностей людей – цель любой экономической системы, любого государства. Оно определяется подъемом и спадом национальной экономики и осуществляется из располагаемого дохода (РД). Для оценки потребительского поведения используется показатель – индекс потребительских настроений (ИПН).

В зависимости от величины потребления различают среднюю склонность к потреблению и предельную склонность к потреблению.

2. Сбережение – отсроченное потребление, или та часть дохода, которая в настоящее время не потребляется в связи с удовлетворением текущего спроса. Как и потребление, сбережение является функцией располагаемого дохода (S = f РД). Если потребление не может равняться нулю, то сбережения могут быть равны нулю (нулевые сбережения). Различают среднюю и предельную склонность к сбережению.

3. Инвестиции – денежные средства, направленные на создание, расширение, реконструкцию и техническое перевооружение производственного капитала, на повышение качества продукции и услуг, в человеческий капитал (образование, медицину и т. д.), на научные исследования. В масштабе страны – это накопления, база для экономического роста страны. Они тесно связаны со сбережениями. В зависимости от инвестиций в экономику различают следующие виды экономики: растущую, статичную и стагнирующую.

Полностью вырасти: почему застой в экономике — признак успеха

Большинство экономистов согласятся, что процветающая экономика является синонимом роста ВВП. Чем больше мы производим и потребляем, тем выше наш уровень жизни и тем больше ресурсов доступно населению. Это означает, что наша нынешняя эпоха, когда рост существенно замедлился по сравнению с послевоенными максимумами, выросла …

Большинство экономистов согласятся, что процветающая экономика является синонимом роста ВВП.Чем больше мы производим и потребляем, тем выше наш уровень жизни и тем больше ресурсов доступно населению. Это означает, что наша нынешняя эпоха, когда рост существенно замедлился с послевоенных максимумов, вызывает тревогу. Но должно ли это? Действительно ли рост — лучший способ измерить экономический успех — и указывает ли наше замедление на экономические проблемы?

Дитрих Фоллрат предлагает нелогичный ответ: нет. Глядя на те же факты, что и другие экономисты, он предлагает радикально иную интерпретацию.Он утверждает, что нынешнее замедление темпов роста, по сути, является не признаком экономического провала, а признаком нашего широкого экономического успеха. Наша мощная экономика уже предоставила столько всего необходимого для современной жизни, принесла нам столько комфорта, безопасности и роскоши, что мы обратились к новым формам производства и потребления, которые повышают наше благосостояние, но не способствуют росту в ВВП.

В книге «Полностью выращенный» Воллрат предлагает убедительные аргументы в пользу этого аргумента. Он исследует ряд важных тенденций в экономике США: в том числе уменьшение количества рабочих по отношению к населению, переход от экономики, ориентированной на товары, к экономике, ориентированной на услуги, а также снижение географической мобильности. В каждом случае он показывает, как их экономический эффект можно рассматривать как признак успеха, даже если каждый из них действует как тормоз роста ВВП. Он также показывает, что измерение роста может и не может сказать нам — какие факторы правильно коррелируют с экономическим успехом, которые ничего не говорят нам о значительных изменениях в экономике, а какие попадают в явно серую зону.

Безусловно, будет спорным, Fully Grown изменит условия экономических дебатов и поможет нам заново задуматься о том, как выглядит успешная экономика.

(от Goodreads)

Показать больше

Если эта закономерность сохранится, экономика США может столкнуться с наихудшей стагнацией в истории

Недавно я доказал, что денежно-кредитная политика ФРС становится японской. Давайте посмотрим, как это сработало для них.

С одной точки зрения, все прошло хорошо. С другой стороны, они заплатили определенную цену.

Стоит? Я думаю, что многие японцы, скорее всего, подавляющее большинство, скажут «да».

Экономическое чудо?

Банк Японии имеет более 140% ВВП Японии на балансе.

Его законы позволяют покупать акции не только в Японии, но и во всем мире, и он это сделал. Тем не менее, валюта имеет примерно такую ​​же стоимость, как и тогда, когда Банк Японии занимался этим проектом.

Многие аналитики, в том числе и я, говорили, что Япония собирается печатать деньги, и валюта обесценится.

Вместо этого он принес один из самых неожиданных макроэкономических результатов, которые я мог себе представить.Поговорим о мыслях о немыслимом в 2008 году. То, что произошло, немыслимо для меня и многих других людей.

Во-первых, давайте посмотрим на отношение долга Японии к ВВП, которое выросло до 253%:

В течение последних двух десятилетий японцы обещали сбалансировать свой бюджет через 7-10 лет — и они фактически начинают добиваться прогресса.

Их бюджетный дефицит фактически уменьшается каждый год с точки зрения ВВП и фактического количества долларов:

Источник: Countryeconomy. ком

Молодец.

Дефицит должен сократиться еще больше, поскольку осенью этого года начнется небольшое повышение налога с продаж.

Неясно, будут ли они фактически вводить налог, но я ожидаю, что они в конечном итоге это сделают.

И когда-нибудь в следующем десятилетии у Японии действительно может быть сбалансированный бюджет, а затем профицит, который позволит правительству начать выплату этого долга.

Конечно, им приходится преодолевать глобальные спады, но они явно пытаются двигаться в правильном направлении.

Престижность Абэ и Курода-сан.

Стоимость высокого долга

Все это не обошлось без затрат. Это привело к серьезным финансовым репрессиям для вкладчиков.

Если бы вы могли каким-то образом купить новую государственную облигацию Японии, что практически невозможно, потому что Банк Японии покупает все, вы бы получили отрицательную доходность.

Это одна из причин, по которой японские вкладчики не продают свои облигации. Даже 1-2% по облигациям, купленным «в прошлом», — это намного больше, чем они могут получить сейчас.

Рынок государственных облигаций Японии когда-то был одним из самых ликвидных в мире. Теперь торгует по предварительной записи.

Вот кривая доходности JGB прямо сейчас (обратите внимание, до 10 лет она отрицательна):

Итак, если бы вы каким-то образом купили 20-летнюю облигацию 10 лет назад, у вас был бы хороший прирост капитала.

Но тогда куда бы вы вложили выручку, если бы продали? Вот почему на японском рынке облигаций очень мало реальных продаж.

Высокий уровень долга снижает процентные ставки, производительность и рост ВВП, как мы видим в Японии.У них был огромный государственный долг, который превратил будущее потребление в настоящее.

И теперь японцы должны жить в мире, где такого потребления в будущем не произойдет, рост ВВП будет незначительным, если не отрицательным, и инвесторам придется жить по новым правилам.

В некоторой степени мы уже видим первые доказательства этого в США.

Эйфория перед бурей

Мой хороший друг Бен Хант (директор по рискам Salient Partners, управляющий активами с оборотом 18 миллиардов долларов, базирующийся в Хьюстоне) отмечает, что компании из списка S&P 500 имеют самый высокий доход относительно продаж в истории:

Источник: Бен Хант

Цитата Бена:

Это 30-летний график общей прибыли S&P 500, разделенной на общий объем продаж S&P 500.Это сколько грошей прибыли компании S&P 500 получают с одного доллара продаж… маржа прибыли, по сути, на высоком уровне агрегирования. Таким образом, на минимумах 1991 года 1 доллар продаж приносил чуть более 0,03 доллара прибыли для S&P 500. Сегодня, в 2019 году, мы находимся на рекордно высоком уровне, составляющем чуть более 0,11 доллара от продаж.

Это удивительно устойчивое движение вверх и вправо, временно омраченное рецессией то здесь, то там, но действительно впечатляющее своей последовательностью. Ура, капитализм!

Бен продолжает, что многие люди думают, что это из-за технологий. Он утверждает, что это финансиализация нашей экономики и мягкая политика ФРС.

Согласен на 100%. Если вы думаете, что правила не меняли с 1980-х и 1990-х годов, вы не обращаете внимания, мальчики и девочки!

Само собой разумеется, что эти прибыли не пойдут на трудовую и денежно-кредитную политику, которая должна была улучшить экономику.

Когда вы возитесь с рынками, не удивляйтесь, если у вас возникнут непредвиденные последствия.У нас их в избытке, и все хотят обвинить «богатых», а не стимулы, созданные правительством и Федеральной резервной системой.

Почему новая волна экономистов выступает за медленный экономический рост

Процветающей стране нужна растущая экономика … или нет? Многие экономисты говорят, что максимальный рост вреден для общества и планеты, и проповедуют медленный рост — или даже отсутствие роста — экономики.

Гости

Дитрих Фоллрат , экономист Хьюстонского университета.Автор книги «Полностью выросла: почему застой в экономике — признак успеха». (@DietzVollrath)

Кейт Раворт , экономист-эколог в Институте экологических изменений Оксфордского университета. Автор книги «Пончиковая экономика: семь способов думать, как экономист 21-го века». (@KateRaworth)

Основные моменты интервью

С начала 20-го века распространено мнение, что экономический рост не только желателен, но и является лучшим признаком здоровой экономики. Если этот рост замедлится — или, что еще хуже, полностью остановится — это считается плохой новостью.Инвесторы паникуют, фондовый рынок страдает, и любая партия, находящаяся у власти, должна страдать от политических последствий. Отсюда следует, что устойчивый и быстрый экономический рост должен быть хорошим знаком, а стагнация — поводом для опасений. Правильно?

Не обязательно. Некоторые экономисты роста, такие как Дитрих Воллрат из Хьюстонского университета, говорят, что стагнация на самом деле может быть признаком процветания, показателем того, что страна приблизилась к своему потолку экономического успеха или сместила материальную основу своей экономики — скажем, с производства на услуги .С этой точки зрения, не обязательно плохо, если рост замедлится до минимума в течение стабильного экономического периода.

Другие экономисты считают, что непрерывный экономический рост не только ошибочен; это опасно. Кейт Раворт, экономист-эколог из Института изменения окружающей среды Оксфордского университета, поддерживает теории ученого-эколога Донеллы Медоуз, автора книги 1972 года «Пределы роста». Медоуз сказал, что рост — это «глупая» цель, которую невозможно поддерживать, и потенциальная угроза для окружающей среды.

Раворт и Воллрат признают, что рост ВВП был довольно хорошим показателем экономического успеха на протяжении большей части 20-го века, когда ВВП и более прямые показатели экономического здоровья, такие как безработица и средний доход, в значительной степени соответствовали друг другу. Но с 1970-х годов рост ВВП стал оторваться от улучшения материального положения рабочих.

«Я хочу отказаться от мыслей о том, что рост будет расти, расти, стагнировать или падать», — сказал Раворт. «Это число прошлого века, и нам нужно посмотреть на что-то другое.

Воллрат и Раворт присоединились к On Point , принимающей Мегхну Чакрабарти, чтобы обсудить «одержимость» общества экономическим ростом и какие альтернативы мы могли бы использовать в поисках признаков того, что наша экономика, общество и планета здоровы.

О росте ВВП как «фитнес-трекере» для экономики

Дитрих Фоллрат: «ВВП — это … мера товаров и услуг, произведенных за год. Это очень техническое определение. Это связано с благополучием на определенных уровнях развития и тому подобное, как вы могли видеть в Индии или Китае.Пример, который я всегда использую в классе, — это: подумайте о ВВП как о фитнес-трекере, счетчике шагов для экономики. Это число, и это приятное осязаемое число. Это число, которое легко подсчитать. И в определенных ситуациях это имеет значение для вашего здоровья. Если у вас, скажем, небольшой избыточный вес или у вас проблемы с сердцем, то ежедневное наблюдение за вашими шагами вверх и вверх, вероятно, является хорошим признаком того, что вы движетесь в правильном направлении. Однако это может сломаться, когда вы станете здоровым и, возможно, начнете плавать, и теперь вы не так много ходите, но все еще в здоровом состоянии.Так что для развивающихся стран, безусловно, ВВП может быть хорошим барометром улучшений. Но каждую отдельную ситуацию, возможно, следует рассматривать в ее собственном контексте ».

О нашей «патологической» одержимости ростом

Кейт Раворт: «В этом есть что-то патологическое, что мы считаем, что страна должна расти вечно, независимо от того, насколько она уже богата. И я считаю, что это потому, что мы финансово, политически и социально. .. структурно пристрастился к бесконечному росту. Вы только что упомянули финансовую систему. В основе нашей финансовой системы лежит стремление к максимальной отдаче от инвестиций. А это означает, что все публичные компании, я говорю с финансовыми директорами, и многие говорят: «Мы хотим быть более устойчивыми. Мы хотим быть более этичными ». Но каждый квартал мы должны показывать, что у нас растут продажи, растут прибыль и растет доля рынка. В противном случае рынки нас накажут. Они структурно захвачены стремлением к бесконечному росту.

«Политики знают … они должны реализовать эту устаревшую идею о том, что рост ВВП является преобладающим признаком благополучия. В социальном плане, я думаю, мы снова унаследовали его с 1930-х и 1940-х годов и» 50-е годы, идея о том, что наши дети должны зарабатывать больше, чем мы. И это означает, что у них будет лучшая жизнь. Я не вижу, чтобы сегодня дети маршировали по улицам, требуя более высоких доходов, чем их родители. Я вижу, как дети маршируют в улицы за стабильный климат. Они поменяли метрику.И наша политика, и наши политики, и наш бизнес должны наверстать упущенное ».

О том, почему нам не следует бояться стагнации

Дитрих Воллрат : «Я не предлагаю ставить цель нулевого или медленного роста, но я не очень боюсь медленного роста. Я имею в виду, я думаю, что мы должны представить себе, с экономической точки зрения, что рост происходит потому, что, по сути, мы можем либо добавить больше вводимых ресурсов в экономику, больше рабочей силы, мы могли бы использовать больше ресурсов, мы могли бы создать больше капитала; или мы можем более продуктивно использовать эти вещи.А производительность — это то, что движет экономикой на протяжении десятилетий и столетий, это фундаментальный источник всего этого роста. Есть два способа реагировать на эту продуктивность. Один из способов, которым мы следовали очень долгое время, — это использование существующих ресурсов, повышение производительности и более высокий рост, более высокий ВВП. Не менее действенный ответ на более высокую продуктивность — использовать меньше ресурсов, работать меньше часов, использовать меньше ресурсов, брать более продолжительный отпуск. Все это действенные способы повышения производительности.

«Так что, рискуя своим здоровьем, вероятно, в экономическом сообществе, я, возможно, не соглашусь с Ларри Саммерсом и скажу:« Нет, [стагнации] вообще не следует опасаться. И это не так. в том смысле, что экономика войдет в кому ». Это мы пользуемся преимуществом роста производительности, чтобы делать что-то отличное от того, что мы делали в прошлом. Рост производительности — это то, от чего мы не хотим избавляться. Потому что это позволяет нам делать этот выбор там, где мы достигли этап, на котором мы решили взять более длительный отпуск, меньше работать, использовать меньше ресурсов, изменить наше видение.»

О пересмотре наших показателей экономического успеха

Кейт Раворт: « Я хочу отказаться от мысли о том, что этот рост будет повышаться, стагнировать или снижаться, потому что я думаю, что это число прошлого века, и нам нужно смотреть в чем-то другом. Итак, давайте посмотрим на динамику того, что производят наши экономики. И я считаю, что западные страны с высокими доходами, такие как ваша, как и моя, дегенеративны. Мы бежим по живой планете в способах производства.Мы берем ресурсы, используем их какое-то время, может быть, один раз, а потом выбрасываем. Таким образом, мы буквально истощаем ресурсы нашей земли, выбрасываем наши отходы в ее раковины и выталкиваем себя за пределы планет, вызывая нарушение климата и экологические кризисы. Итак, это драмы времен, для которых мы должны создавать показатели.

«У нас также есть глубоко разногласия в экономике. У Америки действительно было фантастическое десятилетие с точки зрения ВВП, и все же 2 из 5 американцев говорят, что им было бы трудно найти 400 долларов в чрезвычайной ситуации.Каждая третья семья классифицируется как финансово уязвимая. Что происходит с 1%, убегающим в стратосферу? Итак, нам нужно превратить дегенеративную экономику, спускающуюся по планете, в регенеративную, которая работает в рамках циклов живого мира, то есть экономики замкнутого цикла, которые фактически восстанавливают планетарные процессы. И нам нужно превратить вызывающую раскол экономику в распределительную. Так что средняя заработная плата повышается. Так что обычные люди, выполняющие нестандартную работу, действительно обнаруживают, что зарабатывают больше, и чувствуют себя в большей безопасности.Для меня такова динамика: я хочу видеть больше регенеративных экономик, гораздо больше распределительных экономик. И затем, когда ВВП в этом процессе растет или падает, для меня это своего рода эффект подделки. Вот почему мы должны убрать ВВП с пьедестала ».

Лиам Нокс создал эту историю для Интернета.

Из списка для чтения

Выдержка из книги Кейт Раворт «Экономика пончиков»

Из книги «Экономика пончиков». Авторские права © 2020 Кейт Раворт.Выдержка с разрешения Chelsea Green Publishing, в Уайт-Ривер-Джанкшен, Вермонт. Никакая часть этого отрывка не может быть воспроизведена или перепечатана без письменного разрешения издателя.

Отрывок из книги Дитриха Фоллрата «Полностью выращенный»

Печатается с разрешения книги Дитриха Фоллрата «Полностью выросла: почему застойная экономика — признак успеха», опубликованной издательством Чикагского университета. © 2020 Издательство Чикагского университета. Все права защищены.

Житель Нью-Йорка : «Можем ли мы достичь процветания без роста?» — «В 1930 году английский экономист Джон Мейнард Кейнс взял перерыв в написании статей о проблемах межвоенной экономики и немного погрузился в футурологию.В эссе под названием «Экономические возможности для наших внуков» он предположил, что к 2030 году капитальные вложения и технический прогресс повысят уровень жизни в восемь раз, создав общество, настолько богатое, что люди будут работать всего по пятнадцать часов в неделю. , посвящая остаток своего времени отдыху и другим «неэкономическим целям» ».

« По мере угасания стремления к большему богатству, как он предсказывал, «любовь к деньгам как к собственности … будет признана такой, какая она есть». , отвратительная болезнь.«Эта трансформация еще не произошла, и большинство разработчиков экономической политики по-прежнему привержены максимальному увеличению темпов экономического роста.

«Но прогнозы Кейнса не были полностью ложными. После столетия, когда ВВП на душу населения в Соединенных Штатах вырос более чем в шесть раз, возникли активные дебаты о целесообразности и целесообразности создания и потребления еще большего количества продуктов. год за годом. Слева усиливающаяся тревога по поводу изменения климата и других экологических угроз породила движение за сокращение роста, которое призывает развитые страны принять нулевой или даже отрицательный уровень G.Д.П. рост ».

The Washington Post :« Мнение: давайте отметим медленный экономический рост »-« Для Соединенных Штатов 21 век был временем не столь впечатляющего экономического роста. Самый высокий годовой темп экономического роста с поправкой на инфляцию с 2010 года составляет 2,9 процента (в 2015 и 2018 годах). В десятилетие 2000-2009 годов, которое включало в себя Великую рецессию, среднегодовое значение составляло 1,9 процента.

«Эти цифры беспокоят всех. Президент Трамп сказал, что темпы роста в конечном итоге должны составить 4, 5 и, возможно, даже 6 процентов.Фактический эксперт по экономике, бывший министр финансов администрации Обамы Ларри Саммерс, много писал о «светской стагнации» и назвал ее возможной причиной «угрюмой и дисфункциональной» политики Запада.

«Но что, если медленный рост вместо этого отражает большой экономический успех?» Это провокационный тезис новой книги экономиста Дитриха Фоллрата из Хьюстонского университета под хитрым названием «Полностью вырос». Фоллрат не только предлагает два пресловутых ура за более медленное движение. темпы роста, но также объясняет, почему многие часто предлагаемые политические решения вряд ли возобновят быстрый рост.»

Невероятная стагнирующая экономика США

Отчет должен отбросить любую мысль о том, что наша экономика движется к« ускользающей скорости »и вырывается на более высокую, самоусиливающуюся траекторию роста. Так было в первой паре месяцев в году. Но это не совсем так. Мы идем в основном с теми же темпами, что и почти четыре года подряд этого мрачного восстановления, при этом рост слишком медленный, чтобы восполнить утраченную экономическую основу от спада 2008-2009 гг.

В отчете подробно рассказывается об этой застрявшей в нейтральной экономике экономике. Не обошлось и без ярких пятен, но их недостаточно, и они недостаточно яркие, чтобы компенсировать силы, замедляющие восстановление, а главное — сокращение государственных расходов.

Действительно, самым большим виновником слабого отчета был государственный сектор, который упал на 4,1 процента после 7-процентного спада в четвертом квартале. Падение было универсальным — на федеральном уровне, уровне штата и на местном уровне. U.Южное правительство находится в режиме отката, и что бы ни думали об уменьшении размера правительства в долгосрочной перспективе, сейчас оно однозначно является злодеем в замедлении роста. Если бы государственные расходы не изменились за последние шесть месяцев, рост ВВП составил бы в среднем 2,55 процента, а не нынешние мягкие 1,45 процента.

Также мало признаков того, что частный сектор активно расширяется, чтобы компенсировать разницу. Бизнес-инвестиции в структуры (например, фабрики и офисные здания) упали в первом квартале, в то время как расходы на оборудование и программное обеспечение росли на 3 процента в год, что намного ниже двузначных темпов, которые были обычными в начале периода восстановления.

Лучшая новость из отчета — американцы потратили больше в первые три месяца года. Личные расходы выросли на 3,2 процента в год, что стало самым высоким показателем с конца 2010 года, особенно хорошие показатели продемонстрировали товары длительного пользования (такие как автомобили и мебель) и услуги (все, от обеда в ресторанах до здравоохранения). Эти расходы могут сократиться в будущих кварталах, поскольку американцы видят, что их зарплаты сокращаются из-за повышения налогов на фонд заработной платы. Но пока проблема не в потребителях.

Жилищное строительство, с другой стороны, которое, как многие надеялись, станет важным фактором роста в 2013 году, расширяется, но недостаточно быстро. Инвестиции в жилищное строительство выросли на 12,6 процента в первом квартале, но это является очень низкой отправной точкой и медленнее, чем темпы роста в 17,6 процента в четвертом квартале. Этот жилищный «бум» добавил лишь 0,3 процентных пункта к общим темпам роста ВВП. Улучшение можно приветствовать, но строителям нужно работать больше, чем в первом квартале 2013 года.

Многие рассматривают эти первые месяцы 2013 года как столкновение между сокращающимся правительством и расширяющимся жилищным сектором. В первом квартале правительство однозначно взяло на себя доминирование, вычтя 0,8 процентных пункта из роста, в то время как жилищное строительство добавило только 0,3 процентных пункта.

Итак, вот оно. Писатели-экономисты всегда ищут признаки перемен, и мы взволнованно (иногда слишком нетерпеливо) прыгаем, чтобы определить новую тенденцию в экономике. Но на этот раз его нет.Правительство сокращается, как и в 10 из последних 11 кварталов. Частный сектор улучшается достаточно быстро, чтобы противодействовать этому сокращению и обеспечивать рост ВВП, но недостаточно быстро, чтобы стимулировать устойчивое восстановление, в котором страна остро нуждается.

Что такое стагфляция и чем она так опасна?

Слово «стагфляция» не существовало до 1970-х годов. С 1958 по 1973 год Соединенные Штаты пережили так называемый «послевоенный бум». Валовая продукция в западных странах росла в среднем на 5 процентов в год, что способствовало медленному, но устойчивому росту цен (инфляции) за тот же период [источник: Кливленд].

Так почему же дела пошли не так в 1970-е? Оказывается, денежно-кредитная политика Федеральной резервной системы в период бума в конце 50-х и 60-х годах была неустойчивой. Экономисты в ФРС были убежденными кейнсианцами, которые верили в нечто, называемое кривой Филлипса. Кривая Филлипса отображает взаимосвязь между безработицей и инфляцией. Исторически сложилось так, что при низкой безработице инфляция увеличивается, а при высокой — снижается.

В 1960-х годах ФРС считала, что обратная связь между безработицей и инфляцией стабильна.ФРС решила использовать свою денежно-кредитную политику для увеличения общего спроса на товары и услуги и поддержания низкого уровня безработицы. Единственным компромиссом, по мнению экономистов, может стать безопасный рост инфляции [источник: Краткая энциклопедия экономики].

К сожалению, они ошиблись. Результатом неестественно низкой безработицы в 1960-х годах стала спираль заработной платы и цен. Правительство вливало деньги в экономику, чтобы увеличить спрос, в результате чего цены выросли. Рабочие, отмечая рост цен (инфляцию), ожидали соответствующего повышения своей заработной платы.Какое-то время работодатели были готовы повышать заработную плату, но затем инфляция стала расти быстрее, чем заработная плата. Рабочие не желали поставлять рабочую силу за более низкую заработную плату, поэтому безработица росла, хотя инфляция продолжала расти [источник: Hoover].

Но одной спирали заработной платы и цен было недостаточно, чтобы спровоцировать убийственную стагфляцию. Настоящим ударом стало нефтяное эмбарго ОПЕК в 1973 году, которое подняло цены на нефть до рекордных уровней. Цены взлетели не только на бензоколонке, где длинные очереди и нехватка были обычным явлением, но и по всей стране.С. Индустрии.

В 1970 году инфляция составляла 5,5 процента. К 1974 году он составлял 12,2 процента, а затем достиг пика в 13,3 процента в 1979 году [источник: Джубак]. Фондовый рынок остановился. С 1970 по 1979 год S&P 500 приносил в среднем 5,9% годовых. Но если вычесть инфляцию (в среднем 7,4 процента в год), рынок ежегодно теряет в цене. Годовая доходность облигаций была на 2,6 процентных пункта ниже инфляции [источник: Jubak].

Президент Джимми Картер и ФРС испробовали множество тактик для стабилизации экономики, включая рекомендации по заработной плате и ценам, а также крупные государственные расходы (и заимствования), которые, казалось, только усугубили проблему.

В следующем разделе мы рассмотрим, как ФРС, наконец, взяла под контроль стагфляцию и как ее можно предотвратить в будущем.

Краткая справка Вопросы и ответы о стагнации японской экономики

1. Что не так с японской экономикой?

Экономика Японии болезненно медленно росла с тех пор, как в 1992 году лопнул пузырь цен на активы. Первоначально это был просто стандартный спад после падения фондового рынка. Однако японское правительство в течение 1990-х годов продолжало проводить временную фискальную политику и позволяло безнадежным долгам расти в финансовой системе из-за плохого надзора.Когда в 1997 году правительство повысило национальный налог на потребление на 2% и сократило государственные расходы, уверенность в себе сильно пострадала. С тех пор экономика не восстановилась. На самом деле дела обстоят еще хуже: люди откладывают больше, но забирают свои сбережения из японской частной банковской системы, которая сокращает кредитование, а затем и экономику. Обратите внимание: это результат плохо управляемого бизнес-цикла, а не какой-то структурный спад в японской экономике, поэтому в ближайшем будущем его можно исправить.

2. Разве они еще не пробовали фискальный стимул? Почему не сработало?

Фискальная политика работает, когда ее проверяют. Проблема в том, что японское правительство и министерство финансов сильно завысили объем финансовых стимулов, в которых они фактически участвовали. В общей сложности около 23 триллионов иен (4,5% годового ВВП) было вложено в экономику в период с 1992 по 1997 год, в отличие от требований в 65-75 триллионов иен. Правительство фактически забрало в общей сложности 2,0% экономики в виде повышения налогов и сокращения расходов за те же годы, что означало, что общий стимул был действительно небольшим по сравнению с дефицитом роста.В сентябре 1995 года они приняли большой пакет (1,5% ВВП) и 60% от заявленного размера, и в 1996 году они действительно добились значительного роста.

3.

А как насчет их дефицита и стареющего общества?

Япония действительно увеличила свой долг больше всего в 1990-е годы, и у нее самое быстро стареющее общество среди стран ОЭСР. Однако актуальность этих фактов для соответствующей политической реакции в настоящее время вызывает сомнения. Что касается дефицита, большая часть накоплений пришлась на спад; структурный дефицит (представляющий изменения в государственной политике) за десятилетие вырос только на 5%.Нет причин, по которым эта тенденция не должна быть обратимой после возобновления роста. Кроме того, у Японии лучшая позиция по чистому долгу среди стран ОЭСР, если подсчитать их профицит социального страхования (например, наш целевой фонд). Хотя общество действительно стареет, демографические тенденции настолько велики, что на них можно отреагировать только соответствующими крупными мерами, такими как повышение пенсионного возраста, участие женщин в рабочей силе или размер взносов на социальное обеспечение. Сохранение дефицитных расходов за один или даже несколько лет не будет иметь реального значения в долгосрочной перспективе, но принесет в жертву рост.

4. Насколько серьезна проблема с их банками?

Проблема японского банковского дела во многом аналогична кризису ссудо-сберегательного банка в США. Банки с гарантиями вкладов выдавали много рискованных кредитов, когда их чистая стоимость приближалась к нулю или становилась ниже нуля, но надзорные органы не закрывали их. Предприятия и банки, пострадавшие от собственности, а также японских акций, холдингов обнаружили, что их долговое бремя растет пропорционально их платежеспособности. Когда ссуды становились плохими, и у большего числа компаний возникали проблемы, банки сокращали кредитование, что создавало проблемы с ликвидностью у большего числа заемщиков.Различия в том, что ситуация в Японии примерно в пять или шесть раз превышает долю экономики, а прозрачность их финансовой отчетности ниже, чем в США. Хотя очистка банковской системы необходима, этого будет недостаточно, чтобы восстановить рост самостоятельно — отсутствие кредитных ресурсов сдерживает японские компании только около года, и проблема заключается в отсутствии спроса в целом. . Более того, рост поможет оживить сами банки, улучшив свои балансы и балансы заемщиков.

5. Что означает стагнация японской экономики для Соединенных Штатов?

Основной эффект для Соединенных Штатов — быстрое увеличение нашего торгового дефицита, как двустороннего с Японией, так и с Восточной Азией в целом. Сокращающаяся Япония импортирует гораздо меньше, что имеет прямое влияние на США, а также подталкивает больше стран с кризисом в экспорте Восточной Азии в нашем направлении (а также в Западной Европе). Пока сбережения опережают вложения в Японию, что будет продолжаться, пока японские домохозяйства и предприятия настроены на меры предосторожности, а финансовая система хрупка, Япония будет иметь положительное сальдо торгового баланса.Это не так уж плохо для американской экономики, потому что это сопровождается более сильным долларом и потоками капитала в США, которые увеличивают нашу покупательную способность. Он также отражает относительную силу экономики США и привлекательность наших инвестиционных возможностей в настоящее время, в отличие от высокого торгового дефицита 1980-х годов, который был результатом нашей неконкурентоспособности и нехватки сбережений. Опасность заключается в том, что этот торговый дисбаланс продлится слишком долго, потому что это будет означать, что нехватка капитала возвращается в Японию и Восточную Азию, что продлит, если не усугубит их спад.Это также рискует, в конечном итоге, быстрым падением доллара. Тем не менее, в краткосрочной перспективе США, имеющие такой торговый дефицит, — лучший из плохих вариантов, учитывая тот факт, что в Японии и Азии произошел спад.

6. Есть ли риски в ситуации в Японии, о которых нам следует беспокоиться?

Да, существуют некоторые возрастающие риски ухудшения ситуации, которые могут повлиять на Соединенные Штаты. Если доверие к Японии подвергнется еще одному удару — скажем, когда будущий премьер-министр будет придерживаться постоянной жесткой бюджетной экономии — или финансовой системе будет позволено бездельничать, не уточняя, какие банки безопасны, а какие нет, японские вкладчики могут повысить ставку. при котором они выводят деньги из своей экономики.Это может привести к резкому сокращению роста, импорта и жизнеспособности их оставшейся финансовой системы. Поскольку вероятным источником таких сбережений являются активы, деноминированные в долларах, это также приведет к быстрому снижению курса иены по отношению к доллару. Такое бегство капитала поставило бы японское правительство перед настоящей дилеммой: политика, которая исправила бы финансовую систему (более низкие процентные ставки, вливание государственного капитала, печатание денег), будет именно той политикой, которая ускорит падение иены, и наоборот.Между тем, на соседей Японии будет оказываться давление с целью девальвировать или обесценить свою собственную валюту, и возникнет дополнительный риск торговой защиты, любая из которых может выйти из-под контроля. Это окажет сильное негативное влияние на рост в США, на доверие к финансовым рынкам во всем мире и на нашу способность поддерживать развивающиеся рынки в условиях рыночных правил в долгосрочной перспективе.

7. Что с этим делать японскому правительству?

Правительство Японии должно участвовать в программе из трех частей.Им следует принять меры по серьезному бюджетному стимулированию, достаточному для повышения темпов роста в Японии выше ее потенциального уровня — только выше потенциального роста можно будет повторно принять на работу безработных, поэтому меньшие пакеты вряд ли повлияют на уверенность и обратят чрезмерные сбережения. Учитывая прогнозируемое сокращение на 1% и потенциальный рост на 2–2,5% ВВП, бюджетный пакет должен составить порядка 3,5%. Он должен заключаться в постоянном снижении налогов. Органы денежно-кредитного регулирования должны объявить положительный конечный целевой показатель инфляции в размере 3%, чтобы предотвратить дефляцию, и напечатать сумму денег, необходимую для достижения этой цели.Незафиксированная инфляция или обесценивание иены из-за простого включения печатных машин добавят неопределенности и увеличат риск международной негативной реакции. Финансовая система должна быть очищена в соответствии с хорошо известными, но еще не реализованными направлениями — в частности, следует ускорить отделение жизнеспособных банков от неплатежеспособных. Все это управляемо, быстро и, вероятно, очень эффективно.

8. Что может сделать правительство США?

Немного. Если японское правительство не признает личную заинтересованность Японии в восстановлении темпов роста, мы мало что можем сделать, кроме попытки убедить их.В одностороннем порядке США могут сделать еще меньше, чтобы компенсировать неадекватную политику Японии, кроме как сохранить наши рынки открытыми для импорта из Восточной Азии. Важно, чтобы США не вступали в экономическое равновесие с Японией, например, публично угрожая отсутствием поддержки иены, если она быстро упадет, или торговой защиты, если Япония не возьмет на себя свою справедливую долю импорта. Это не потому, что мы не должны расстраиваться из-за нежелания Японии менять политику — разочарование оправдано, — а потому, что это обернулось бы для U.С. интересует. Мы увеличили бы риски падения иены или выхода из-под контроля торгового коллапса, не повлияв на японскую экономику в достаточной степени, чтобы изменить их поведение — мы также не смогли бы снизить эти риски, если бы Япония согласилась с нашими угрозами, поэтому японцы должны были бы нет стимула подчиняться.

Застойная экономика Японии: кто виноват ?, World News

Япония официально находится в рецессии. Неужели полностью виновата пандемия? Возможно.Но японская экономика находится в застое на протяжении десятилетий.

Также читайте: Президент Си в центре внимания, когда начинается ежегодная встреча вечеринок в Китае

Япония, которая считается технологическим и производственным гигантом, не могла вовремя производить достаточное количество вентиляторов. Проблема не только в Японии.

Также читайте: Протестующие инсценируют похоронную процессию у Белого дома

Каждая развитая страна сталкивается с одной и той же проблемой. Но этот любопытный случай борьбы Японии за создание достаточного количества вентиляторов показывает нам недостатки в ее экономике.

Производителям вентиляторов отчаянно требовались технические специалисты. Старение населения Японии и сокращение рабочей силы означало, что молодых технических специалистов не хватало. Старшие работники остались дома, учитывая больший риск заражения вирусом.

Даже при наличии большего количества рабочих рук Японии все равно потребуется найти компоненты для производства вентиляторов.

Большая часть его поступает из Китая, его крупнейшего торгового партнера. После закрытия заводов в Китае Япония осталась предоставлена ​​самой себе.

Это история по отраслям в Японии, которая объясняет ее застой. Пандемия нарушила глобальные цепочки поставок, от которых Япония в значительной степени зависит от поставок своей продукции.

Япония является третьей по величине экономикой мира, и ее объемы производства, измеряемые по ВВП, упали на 3,4% в период с января по март.

В период с октября по декабрь спад стал еще более резким — на 7,3%. Это две четверти снижения ВВП подряд, и это подтолкнуло Японию к рецессии.Последний раз восточная сверхдержава переживала рецессию в 2015 году.

Некоторые экономисты вытащили экономическую историю, чтобы показать, насколько это падение похоже на падение после Второй мировой войны, когда Япония оказалась на неправильной стороне войны.

Но его быстрое восстановление в послевоенное время заслуживает похвалы.

Премьер-министр Синдзо Абэ уже объявил о пакете стимулов на сумму один триллион долларов. Это 20 процентов его экономики в пять триллионов долларов.

Деньги под рукой, но нет средств, чтобы использовать их с пользой.

Япония в последнее время полагается на туризм, на который приходится почти восемь процентов ее ВВП. В прошлом году Японию посетили более 30 миллионов человек.

Премьер-министр Синдзо Абэ рассчитывал, что Олимпийские игры соберут исторические 40 миллионов посетителей с карманами, полными денег. Но пандемия привела к переносу глобального спортивного мероприятия.

У каждой пятой компании заканчиваются наличные деньги.Ставки по займам упали ниже нуля и будут оставаться таковыми как минимум еще год.

Больше всего беспокоят транспорт, коммунальные услуги, предприятия розничной торговли, металлургии и автомобилестроения. Японские фирмы критиковали за то, что все эти годы они копили наличные. К концу декабря японские компании держали рекордные 2,47 триллиона долларов наличными.

Всего за пять месяцев они сожгли деньги, пытаясь остаться на плаву. Объемы производства и новые заказы сокращаются самыми высокими темпами за десятилетие.

В апреле экспорт Японии упал сильнее всего после мирового финансового кризиса 2009 года.

Есть опасения, что экономика Японии может упасть более чем на 22% в период с апреля по июнь.

Некоторые из ведущих мировых автопроизводителей — японцы, и все они ожидают, что их прибыль упадет более чем на 80 процентов, включая Toyota и Mitsubishi.

Япония будет официально выведена из режима изоляции, как только ограничения будут сняты в Токио на следующей неделе.

Масаёси, сын из SoftBank, Япония, который финансировал мировую экономику, в том числе Uber, сказал: «Причина неудач не во внешней стороне, а в вас самих.»Это подводит итог экономической проблемы Японии.

.