Рост или стагнация: что будет с ценами на новостройки Москвы
04.06.2021Рассказываем, почему жилье на первичном рынке продолжает дорожать и как изменится стоимость этой осенью
Нестабильный курс рубля, снижение ставок по ипотеке и падение доходности банковских вкладов создали ажиотаж на рынке недвижимости в Москве. В результате небывалого спроса цены на жилье выросли до рекордного уровня. Власти даже поручили выяснить Федеральной антимонопольной службе причины такого роста цен. Однако проверка девелоперов признаков картеля не выявила.Аналитики и девелоперы рассказали, почему снижения цен на столичные квартиры в новостройках в ближайшее время ждать не стоит.
Главным стимулом роста цен на жилье стали низкие ипотечные ставки. Льготная ипотека под 6,5% годовых была запущена весной 2020 года в разгар пандемии как антикризисная мера. Программа должна была завершиться 1 ноября 2020 года, но власти решили продлить ее до 1 июля 2021 года. За счет более низкой ставки должна была вырасти доступность жилья, но, по мнению многих экспертов, этого не произошло, так как спрос вырос и застройщики и девелоперы стали интенсивно повышать стоимость на квартиры в своих объектах.
До конца 2021 года льготная ипотека останется ключевым фактором, который будет влиять на спрос и цены, считает председатель совета директоров компании «Бест-Новострой» Ирина Доброхотова. По ее словам, после 1 июля существующий сегодня ажиотажный спрос на новостройки временно спадет, так как те, кто стремится купить квартиру по программе льготной ипотеки, спешат это сделать сейчас, до предполагаемой даты ее завершения.
«Если программа будет продлена на текущих условиях, то осенью и до конца года спрос на новостройки по-прежнему будет высоким, отмечает Доброхотова. По ее мнению, при небольшом повышении ставки, изменении условий кредитования (власти обсуждают возможность продления программы на год со ставкой 7–7,5%) и снижении лимита на кредит до 3 млн возможно определенное сокращение спроса.
«При полной отмене программы льготной ипотеки продажи, вероятно, снизятся. В дальнейшем ситуация будет зависеть уже от самих застройщиков. Если они смогут предложить покупателю альтернативу в виде совместных программ с банками с выгодной ставкой, то снижение спроса удастся нивелировать», — пояснила Доброхотова.
Цены на новостройки, в свою очередь, будут зависеть от спроса. «При продлении льготной ипотеки стоимость квадратного метра вырастет до конца года. Если ажиотаж в связи с отменой программы льготной ипотеки спадет, то возможна фиксация цен на текущем уровне. А вот при заметном падении спроса не исключена корректировка цен. Однако изменения коснутся новых проектов, которые могут выходить по более низкой цене на старте. Те квартиры, которые уже есть в экспозиции, скорее всего, дешеветь не будут», — прогнозирует глава «Бест-Новостроя».
Читать полностью>>
Российский бизнес заявил о недоверии государству и предрек экономике стагнацию | 25.11.21
Большинство российских предпринимателей не доверяют государству, сомневаются в судебной системе и не верят в анонсированный властями «рывок» к темпам экономического роста выше среднемировых.
Такие данные получила консалтинговая компания PwC, опросив больше в октябре-ноябре больше тысячи руководителей российских компаний — от крупных до малых.
В 2018 году президент РФ Владимир Путин анонсировал амбициозный пакет национальных проектов, который был призван вытащить экономику из болота стагнации, побороть бедность и добиться развития несырьевых отраслей.
Но для бизнеса с тех пор не поменялось почти ничего. Ответы руководителей компаний «нередко почти ничем не отличались от тех, что были даны три года назад», констатирует управляющий партнер PwC в России Игорь Лотаков.
Хотя уровень доверия бизнеса к власти вырос с 35% до 40%, большинство — 55% — по-прежнему не доверяют государству и почти столько же (каждый второй) заявляет о низком доверии к судам.
87% опрошенных пожаловались, что вести бизнес в России «сложно» или «очень сложно» главным образом из-за высокого налогообложения (27%), постоянно меняющегося законодательства (12%), административных барьеров и бюрократии (11%), а также давления со стороны государства и контролирующих органов (9%).
Около 60% сообщили, что в стране высокий уровень экономической преступности, 69% считает высоким уровень коррупции (в 2018 году цифра была 70%).
В таких условиях догнать и перегнать мировую экономику, как того требует президент и как ему обещают чиновники из экономического блока правительства, будет невозможно, полагают участники опроса.
Лишь 7% верят в то, что экономический рост в РФ в ближайшие три года будет выше среднемировых темпов, как это заложено в прогноз социального-экономического развития МЭР.
Почти половина — 47% — полагают, что экономика России продолжит отставать от мира с темами роста ниже глобального ВВП. Еще 30% бизнесменов ожидают равных темпов роста в РФ и в мире.
Минэкономразвития, напомним, ждет роста на 3% каждый год в 2022-24 гг, но оптимизм чиновников не разделяет никто — ни крупные международные институты, ни инвестбанки, ни российские компании.
Международный валютный фонд считает, что импульс постковидного восстановления еще позволит экономике расти на 2,9% в следующем году, но затем она начнет тормозить — 2% в 2023-м, 1,8% в 2024-м, 1,7% — в 2025-м и 1,6% — в 2026м.
Опрос независимых профессиональных прогнозистов, который провела в ноябре Высшая школа экономики, показал схожую картину.
Участники исследования, среди которых шесть иностранных инвестбанков, семь исследовательских центров, а также крупные российские компании и два института РАН, не видят роста экономики выше 2% в год в долгосрочной перспективе, хотя и допускают, что в следующем она прибавит 2,5%, сохраняя инерцию восстановления после кризиса.
«В долгосрочной перспективе российская экономика будет расти темпом около 2% в год; именно эта величина по-прежнему рассматривается большинством экспертного сообщества как наиболее адекватная оценка потенциального роста ВВП России», — констатирует замдиректора Центра развития ВШЭ Сергей Смирнов.
«В перспективы достижения 3% роста (на чем настаивает Минэкономразвития) большинство экспертов пока не верит», — добавляет он.
РФС заявил об экономической стагнации российского футбола :: Футбол :: РБК Спорт
РФС опубликовал официальное заявление по поводу грядущих реформ в российском футболе.
В тексте говорится, что суммарные бюджеты клубов РПЛ, ФНЛ и ПФЛ уже много лет подряд находятся на одной и той же отметке
Читайте нас в
Новости НовостиФото: Global Look Press
Российский футбольный союз (РФС) выпустил заявление, в котором прокомментировал появившуюся ранее в СМИ информацию о масштабной реформе российского футбола.
«Мы ничего не скрываем: в апреле мы подписали соглашение с нидерландской компанией Hypercube, которая уже 20 лет успешно работает в футболе. Именно она спроектировала успешные реформы в Эредивизи (высшая лига Нидерландов. — РБК
В РФС заявили, что в экономическом смысле российский футбол стагнирует: суммарные бюджеты клубов РПЛ, ФНЛ и ПФЛ уже много лет подряд находятся на одной и той же отметке. РБК ранее сообщал, что Российская премьер-лига потеряла €61 млн за сезон 2018/19 по сравнению с предыдущим отчетным циклом.
«Футбол не привлекает новых волн интереса и новых денег. В спортивном смысле ситуация настораживает еще сильнее. При текущей тенденции выступлений клубов Россия к 2023 году выпадет из первой десятки рейтинга коэффициентов УЕФА, а к 2024-му опустится на 21-е место», — отмечается в заявлении.
СМИ сообщили о «швейцарских» реформах в российском футболеРанее о грядущих реформах сообщил «РБ-Спорт».
Планируется, что играть команды футбольных лиг России будут по так называемой «швейцарской системе». Российским клубам предложили четыре варианта реформирования лиги, сообщил позже РБК. Опубликованные на сайте РФС варианты совпадают с теми, о которых писал РБК.
«Сейчас мы рассматриваем разные варианты, и окончательного решения нет, — говорится в сообщении РФС. — Но давайте для примера посмотрим на вариант «Юпитер 16» в РПЛ. Все клубы будут биться за верхнюю шестерку, чтобы весной провести 10 матчей с топовыми соперниками, а если пробиться в топ-6 не выйдет — у них все равно останутся шансы попасть в еврокубки, заняв 7-8 места — победитель отдельного стыка сыграет с 4-м местом РПЛ. Таким образом, за несколько туров до конца второго этапа у 10-го места еще будут шансы побороться за еврокубки, а 11-му еще будет угрожать падение в зону стыковых матчей».
«Повторяем: на данном этапе у нас нет никаких решений, мы просто изучаем проделанную работу и оцениваем, можем ли мы улучшить результаты», — резюмируется в заявлении.
РСМД :: Аналитические статьи
Все темыАТРБезопасностьВнешняя политика РоссииГлобальное управлениеМир через 100 летМногополярный мирОбразование и наукаОбщество и культураТехнологииЭкологияЭкономикаЭнергетика
Все регионыАнтарктикаАрктикаАфрикаБалканыБлижний ВостокВосточная Азия и АТРЕвропаКавказЛатино-Карибская АмерикаОкеания и АвстралияПостсоветское пространствоРоссияСеверная АмерикаЦентральная АзияЮго-Восточная АзияЮжная Азия
Все проектыБудущее Большой ЕвропыВекторы развития европейской части постсоветского пространства: вызовы для РоссииВосточная Азия: приоритеты внешней политики РоссииГлобализация 2.0: новые подходы к преподаванию и исследованиямГлобальная наукаГородские завтраки РСМДГуманитарное измерение российско-европейских отношений: проблемы и перспективы развития науки, образования и культурыЕвразийская экономическая интеграция: эффективные модели взаимодействия экспертовЕжегодник СИПРИ 2011Зеленая повестка: политическое измерениеЗимняя школа РСМД «Миграция в глобальном мире»Искусство дипломатии и политический опыт: преемственность поколенийИсламский фактор в современной мировой политикеКонкурс «Глобальные перспективы»Конкурс молодых журналистов-международниковКонкурс онлайн-курсов по международным отношениямЛекции в Музее современной истории РоссииЛетняя школа «Дорожная карта международного сотрудничества в Арктике»Летняя школа «Интерактивные ресурсы для публичной и корпоративной дипломатии»Летняя школа «Молодежный саммит АТЭС: цели, приоритеты и перспективы»Летняя школа в Екатеринбурге «Ситуация в Центральной Азии: безопасность, экономика, человеческое развитие»Летняя школа ЕЭК и РСМД «Евразийская экономическая интеграция: приоритеты, перспективы, инструменты»Международное измерение информационной безопасностиМеждународное научно-техническое сотрудничество РоссииМеждународное сотрудничество в АрктикеМеждународные и социальные последствия использования технологий искусственного интеллектаМеждународные миграционные процессы: тренды, вызовы, перспективы Монография «Великая конвергенция: Азия, Запад и логика единого мира» Монография «Дилеммы Британии: российский взгляд»Новая Восточная Европа: анализ ситуации и стратегическое позиционирование России в регионах ЦВЕ, Балтии и на европейском фланге постсоветского пространстваНовая повестка российско-британских отношенийНовая повестка российско-французских отношенийОбразовательная и научная миграция в РоссиюОрганизация международной экспертизы проектов для РНФПовышение эффективности участия России в «Группе восьми», «Группе двадцати» и БРИКСПолитическая и экономическая динамика стран Центральной АзииПолитические риски для российских проектов в области мирного атомаПроблемы формирования нового мирового порядкаПрогнозирование динамики международной средыПути преодоления проблем российско-грузинских отношенийРазвитие механизмов и инструментов научной дипломатии в РоссииРазработка рекомендаций по интернационализации высшего образования России в целях повышения его качества и конкурентоспособности на период 2013–2017 гг.
Российская стратегия на Африканском континентеРоссийско-американский диалог в области кибербезопасностиРоссийско-германский диалог по международным отношениям (GRID)Россия — США — Китай: протекционизм, вопросы безопасности и конкуренция в сфере высоких технологийРоссия и АТР: концептуальные основы политики в области безопасности и развитияРоссия и Вьетнам: пределы и возможности двусторонних отношенийРоссия и Греция: перспективы и возможности двусторонних отношенийРоссия и Евроатлантическое сообществоРоссия и ЕС: возможности партнерства и построение сети экспертно-аналитических центровРоссия и Индия: к новой повестке двусторонних отношенийРоссия и Иран: становление стратегического сотрудничестваРоссия и Италия: двустороннее сотрудничество и региональный контекстРоссия и Италия: Средиземноморские диалогиРоссия и Китай: партнерство в контексте вызовов безопасности и развития в АТРРоссия и Мексика: новые двусторонние отношенияРоссия и Пакистан: подходы к безопасности в регионе Персидского заливаРоссия и Республика Корея: перспективы двусторонних отношенийРоссия и США: диалог о проблемах двусторонних отношений, региональных и глобальных вызовахРоссия и Турция: партнерство в контексте вызовов безопасности и развития в Западной АзииРоссия и Япония: пути решения проблем двусторонних отношенийСанкции против России: направления эскалации и политика противодействияСборник «Украинский кризис через призму международных отношений»Система безопасности на Ближнем ВостокеСправочник «Военно-политические исследования в России»Справочник «Международные исследования в России.
1000 экспертов и 100 организаций»Справочник «Международные исследования в России»Справочник «Миграционное поле России»Стратегическая стабильность и снижение риска ядерной угрозыТезисы о внешней политике России (2012–2018 гг.)тесттТрехтомная хрестоматия «Современная наука о международных отношениях за рубежом»Трехтомный сборник «Внешняя политика России: 2000–2020»Хельсинки +40Хрестоматии «Арктический регион: проблемы международных отношений»Хрестоматия «Миграция в России. 2000–2012»Хрестоматия «Мир через 100 лет»Хрестоматия «Россия в глобальном мире: 2000-2011»Хрестоматия «Теория международных отношений: современные тенденции»Хрестоматия «Эволюция постсоветского пространства: прошлое, настоящее, будущее»Электронная интернационализация российских университетовЮжная Азия: возможности и вызовы для России
Все страныАвстралияАвстрияАзербайджанАландские острова, ФинляндияАлбанияАлжирАмериканские Виргинские острова, СШААмериканское Самоа, СШААнгильяАнголаАндорраАнтигуа и БарбудаАргентинаАрменияАрубаАфганистанБагамыБангладешБарбадосБахрейнБеларусьБелизБельгияБенинБермуды, БритБолгарияБоливияБонайреБосния и ГерцеговинаБотсванаБразилияБританские Виргинские острова, Брит.
БрунейБуркина-ФасоБурундиБутанВануатуВатиканВенгрияВенесуэлаВиргинские острова, СШАВосточный ТиморВьетнамГабонГаитиГайанаГамбияГанаГваделупаГватемалаГвиана, ФранцияГвинеяГвинея-БисауГерманияГернси, Брит.ГибралтарГондурасГондурасГонконгГренадаГренландияГрецияГрузияГуам, СШАДанияДжерсиДжибутиДоминикаДоминиканская РеспубликаЕгипетЗамбияЗападная СахараЗимбабвеИзраильИндияИндонезияИорданияИракИран, Исламская РеспубликаИрландияИсландияИспанияИталияЙеменКабо-ВердеКазахстанКаймановы острова, Брит.КамбоджаКамерунКанадаКатарКенияКипрКиргизияКирибатиКитайКНДРКНРКокосовые острова, АвстралияКолумбияКоморыКонгоКонго, Демократическая РеспубликаКоста-РикаКот-д’ИвуарКубаКувейтКюрасаоЛаосЛатвияЛесотоЛиберияЛиванЛивияЛитваЛихтенштейнЛюксембургМаврикийМавританияМадагаскарМайоттаМакаоМакедонияМалавиМалайзияМалиМальдивыМальтаМароккоМартиникаМаршалловы островаМексикаМикронезияМозамбикМолдавияМонакоМонголияМонтсерратМьянмаНамибияНауруНепалНигерНигерияНидерландыНикарагуаНиуэ, Новая ЗеландияНовая ЗеландияНовая КаледонияНорвегияОбъединенные Арабские ЭмиратыОманОстров МэнОстров Норфолк, АвстралияОстров Рождества, АвстралияОстрова КайманОстрова КукаОстрова ПиткэрнПакистанПалауПалестинаПанамаПапуа-Новая ГвинеяПарагвайПеруПольшаПортугалияПуэрто-РикоРеспублика КореяРеюньонРоссияРуандаРумынияСальвадорСамоаСан-МариноСан-Томе и ПринсипиСаудовская АравияСвазилендСеверные Марианские острова, СШАСейшелыСен-Бартелеми, ФранцияСен-Мартен, ФранцияСен-Пьер и Микелон, ФранцияСенегалСент-Винсент и ГренадиныСент-Китс и НевисСент-ЛюсияСербияСингапурСинт-МартенСирияСловакияСловенияСоединенное КоролевствоСоединенные ШтатыСоломоновы островаСомалиСуданСуринамСьерра-ЛеонеТаджикистанТаиландТайвань (Китай)Танзания, Объединенная РеспубликаТеркс и КайкосТогоТокелауТонгаТринидад и ТобагоТувалуТунисТуркменияТурцияУгандаУзбекистанУкраинаУоллис и ФутунаУругвайФарерские островаФедеративные Штаты МикронезииФиджиФилиппиныФинляндияФолклендские островаФранцияФранцузская ГвианаФранцузская ПолинезияХорватияЦентральноафриканская РеспубликаЧадЧерногорияЧешская РеспубликаЧилиШвейцарияШвецияШпицбергенШри-ЛанкаЭквадорЭкваториальная ГвинеяЭль-СальвадорЭритреяЭстонияЭфиопияЮжная АфрикаЮжная ОсетияЮжный СуданЯмайкаЯпония
Экс-президент Латвии заявил, что страну ждет стагнация
https://ria.
ru/20141109/1032464914.html
Экс-президент Латвии заявил, что страну ждет стагнация
Экс-президент Латвии заявил, что страну ждет стагнация — РИА Новости, 09.11.2014
Экс-президент Латвии заявил, что страну ждет стагнация
По мнению Валдиса Затлерса, в стране все еще доминируют олигархические взгляды, а политики на первое место ставят не народ, а свои собственные интересы.
2014-11-09T22:01
2014-11-09T22:01
2014-11-09T22:27
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdnn21.img.ria.ru/images/sharing/article/1032464914.jpg?1574890381415561262
рига
латвия
европа
весь мир
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
2014
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.
xn--p1ai/awards/
Новости
ru-RU
https://ria.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
в мире, рига, латвия, валдис затлерс, сейм латвии, правительство латвии
22:01 09.11.2014 (обновлено: 22:27 09.11.2014)По мнению Валдиса Затлерса, в стране все еще доминируют олигархические взгляды, а политики на первое место ставят не народ, а свои собственные интересы.
«Люди понимают, что впереди – безработица, инфляция и стагнация»
Россияне стали покупать меньше автомобилей.
В октябре продажи новых машин снизились почти на 10%. Специалисты комитета автопроизводителей Ассоциации европейского бизнеса уверены, что падение показателей связано с колебанием курсов валют и программой утилизации. Покупатели стали рассматривать приобретение автомобиля в текущей экономической ситуации как инвестицию, отмечают собеседники «Коммерсантъ FM».
Продажи новых легковых и легких коммерческих автомобилей в России снизились в октябре почти на 10%. Об этом сообщается в отчете комитета автопроизводителей Ассоциации европейского бизнеса. При этом в годовом выражении автомобилей в России было продано больше. Так, в прошлом месяце реализовано 212 тыс. автомобилей. Это почти на 23 тыс. больше, чем в октябре 2013 года. По словам председателя Комитета Йорга Шрайберга, замедление продаж связано с программой утилизации и резким падением курса рубля.
Изменения курса национальной валюты заставили многих россиян инвестировать деньги в автомобили, считает генеральный директор информационного портала Auto-Dealer.
ru Олег Дацкив.
«Мы видим минус десять на фоне того, что происходило с долларом и евро. Даже не утилизация, а ослабление курса рубля, безусловно, в более стабильное политическое время вызвало гораздо больший спрос у населения. Но так как население слышит только слова, действия никакие не предпринимаются, ситуация усугубляется. Те люди, которые приобретают автомобили, – достаточно активная часть населения. Они понимают, что впереди – безработица, инфляция, стагнация, и даже не два года, а больший период времени», – пояснил Дацкив «Коммерсантъ FM».
В тройку самых продаваемых в России автомобилей в октябре вошли Lada Granta, Hyundai Solaris и Kia Rio. Последние две модели всегда хорошо продавались в России, а Lada стала популярнее лишь за счет программы утилизации, считает заместитель главного редактора журнала «За рулем» Игорь Моржаретто.
«Главной компанией, выигравшей от программы утилизации, стал АвтоВАЗ и Lada Granta как самая продаваемая машина. Они, кстати, когда продлевали программу утилизации, Granta из нее исключили, чтобы другие модели как-то получше продать.
Kia Rio и Hyundai Solaris последние годы входили в тройку-пятерку самых продаваемых машин. Соответственно, на них спрос больше всего», – рассказал Моржаретто «Коммерсантъ FM».
Замедление роста продаж в автопроме мало сказывается на других глобальных показателях экономики, отметил директор Центра исследований транспортных проблем мегаполисов Высшей школы экономики Константин Трофименко.
«Когда автомобилей было мало, допустим, в советское время было условно 100 автомобилей на 1000 жителей, а сейчас в среднем по России 300 точно есть. Рост однозначно говорил о повышении благосостояния населения. Сейчас, когда города насытились автомобилями, какое-то влияние общие экономические факторы на количество проданных автомобилей, безусловно, имеют. Но линейности здесь нет. Здесь какие-то более сложные и многогранные процессы, какие-то нелинейные зависимости», – полагает Трофименко.
Как отмечается в отчете комитета автопроизводителей Ассоциации европейского бизнеса, всего в России в этом году было продано почти 2 млн автомобилей.
В 2013 году этот показатель был меньше почти на 13%.
«Коммерсант»
Стагнация, что это такое простыми словами?
В последнее время экономики многих государств переживают не самые лучшие времена. Основная особенность развития любой экономической системы – для ее успешности необходим постоянный рост на наибольшее значение. Прогресс в одних сферах подталкивает другие, и страна успешно развивается.
Стагнация – это естественный период в жизни практически любого государства, цикл экономики страны. В определенное время потенциал принятых ранее решений и изменений исчерпывается и не хватает возможностей для успешного дальнейшего развития.
Если не проводить серьезные изменения и не принимать меры по поддержке, то стагнация может переходить в длительный период и продолжаться несколько лет. Уровень ВВП увеличивается в год не более, чем на три процента. Несмотря на то, что падения не наблюдается, данный процесс влечет за собой множество неблагоприятных последствий:
- повышается уровень безработицы, из-за отсутствия роста компания неспособна задействовать все возможные трудовые ресурсы;
- снижается уровень жизни населения;
- стагнация в экономике не позволяет развивать науку и внедрять новые разработки.
Особенно страдают высокотехнологичные сферы. Для развития подобных предприятий необходимы постоянные вложения в новые разработки и научные исследования. Накапливаются негативные явления, нужны срочные изменения и приток инвестиций для запуска роста.
Почему возникает стагнация и чем она опасна?
Стагнация – это процесс крайне опасный для любого государства, который вызывает множество неблагоприятных последствий. При отсутствии изменений может переходить в рецессию и все негативные факторы многократно усиливаются.
Причины для возникновения этого явления различны. Среди них:
- снижение новых инвестиций, уменьшение привлекательности государства для зарубежных инвесторов;
- неправильные политические решения, которые увеличивают давление на компании и отпугивают инвесторов;
- повышенный уровень бюрократизации основных процессов и множество сопутствующих сложностей;
- высокий уровень налогов и низкая прибыльность ведения бизнеса;
- неправильное влияние государства на экономику, желание взять управление в свои руки и построить смешанный стиль с командными элементами;
- повышение ставки рефинансирования ЦБ и ставок кредитования в банках.
Но определяется стагнация не только по росту ВВП, но и по многим другим параметрам. Единые показатели неприменимы для всех государств, поэтому следует учитывать все возможные нюансы.
Похожие статьи
Что делать с длительной стагнацией
Какими бы неожиданными ни были недавний финансовый кризис и рецессия, поведение промышленно развитых экономик и финансовых рынков мира во время восстановления было еще более неожиданным.
Большинство наблюдателей ожидали, что за необычно глубокой рецессией последует необычно быстрое восстановление, при этом выпуск и занятость относительно быстро вернутся к трендовым уровням. Тем не менее, даже с учетом агрессивной денежно-кредитной политики Федеральной резервной системы США, восстановление (как в Соединенных Штатах, так и во всем мире) значительно не оправдало прогнозов и было намного слабее, чем его предшественники.
Если бы американская экономика функционировала так, как прогнозировало Бюджетное управление Конгресса в августе 2009 года — после того, как стимулы были приняты и началось восстановление — США ВВП сегодня был бы примерно на 1,3 триллиона долларов выше, чем сейчас.
В 2009 году почти никто не предполагал, что процентные ставки в США будут оставаться на уровне около нуля в течение шести лет, что ключевые процентные ставки в Европе станут отрицательными и что центральные банки в G-7 коллективно увеличат свои балансы более чем на 5 триллионов долларов. Более того, если бы экономистам сказали, что такая денежно-кредитная политика впереди, они бы с уверенностью предсказали, что инфляция станет серьезной проблемой, и были бы шокированы, узнав, что в Соединенных Штатах, Европе и Японии она в целом остается значительно ниже два процента.
Экспансионистская фискальная политика правительства США может помочь преодолеть проблему вековой стагнации и вернуть экономический рост в нужное русло.
После кризиса отношение государственного долга к ВВП резко возросло: с 41 процента в 2008 году до 74 процентов сегодня в Соединенных Штатах, с 47 процентов до 70 процентов в Европе и с 95 процентов до 126 процентов. в Японии. Тем не менее, долгосрочные процентные ставки все еще удивительно низки: ставки по десятилетним государственным облигациям составляют около двух процентов в Соединенных Штатах, около 0.5 процентов в Германии и около 0,2 процента в Японии по состоянию на начало 2016 года. Такие низкие долгосрочные ставки предполагают, что рынки в настоящее время ожидают, что как низкая инфляция, так и низкие реальные процентные ставки сохранятся в течение многих лет. С соответствующими предостережениями относительно сложностей извлечения выводов из индексированных рынков облигаций справедливо будет сказать, что инфляция для всего индустриального мира, как ожидается, будет близка к одному проценту в течение следующего десятилетия и что реальные процентные ставки, как ожидается, будут около нуля в течение этого периода.
период времени.Другими словами, после почти семи лет восстановления экономики США рынки не ожидают возвращения «нормальных» условий в ближайшее время.
Ключ к пониманию этой ситуации лежит в концепции вековой стагнации, впервые выдвинутой экономистом Элвином Хансеном в 1930-х годах. С этой точки зрения экономики промышленно развитых стран страдают от дисбаланса, возникающего в результате возрастающей склонности к сбережениям и снижающейся склонности к инвестированию. В результате чрезмерные сбережения тормозят спрос, снижая рост и инфляцию, а дисбаланс между сбережениями и инвестициями снижает реальные процентные ставки.Между тем, когда достигается значительный рост — как в Соединенных Штатах в период с 2003 по 2007 год — он происходит из-за опасных уровней заимствования, которые переводят избыточные сбережения в неустойчивые уровни инвестиций (которые в данном случае возникли как пузырь на рынке жилья).
Были предложены и другие объяснения того, что происходит, в частности, теория долгового навеса Кеннета Рогоффа, теория встречных ветров со стороны предложения Роберта Гордона, теория избытка сбережений Бена Бернанке и теория ловушки ликвидности Пола Кругмана.
Все они имеют некоторую обоснованность, но теория векового застоя предлагает наиболее полное описание ситуации и наилучшую основу для политических рецептов. Хорошая новость заключается в том, что, хотя события в Китае и других странах повышают риск ухудшения глобальных экономических условий, экспансионистская налогово-бюджетная политика правительства США может помочь преодолеть проблему вековой стагнации и вернуть рост в нужное русло.
Люди входят в мегаярмарку вакансий округа Нассау в Юниондейле, штат Нью-Йорк, октябрь 2014 года.
Шеннон Стэплтон / REUTERSЗАСТРЕЛ В НЕЙТРАЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ
Точно так же, как цена на пшеницу приспосабливается к балансу спроса и предложения на пшеницу, естественно предположить, что процентные ставки — цена денег — приспосабливаются к балансу предложения сбережений и спроса на инвестиции в экономику. Избыточные сбережения, как правило, снижают процентные ставки, а избыточный инвестиционный спрос, как правило, повышает их.
Вслед за шведским экономистом Кнутом Викселлем реальную процентную ставку, которая уравновешивает сбережения и инвестиции при полной занятости, принято называть «естественной» или «нейтральной» реальной процентной ставкой.Длительная стагнация возникает, когда нейтральные реальные процентные ставки настолько низки, что их невозможно достичь с помощью традиционной политики центрального банка. В этот момент желаемый уровень сбережений превышает желаемый уровень инвестиций, что приводит к дефициту спроса и задержке роста.
Эта картина соответствует большей части того, что мы видели в последние годы. Реальные процентные ставки очень низки, спрос вялый, а инфляция низка, как и следовало ожидать при наличии избыточных сбережений.В отсутствие многих хороших новых инвестиционных возможностей сбережения, как правило, перетекали в существующие активы, вызывая инфляцию цен на активы.
Чтобы долговременная стагнация была правдоподобной гипотезой, должны быть веские основания предполагать, что нейтральные реальные процентные ставки снижались и в настоящее время являются аномально низкими.
И действительно, ряд недавних исследований пытались рассмотреть этот вопрос и обычно обнаруживали снижение на несколько процентных пунктов. Еще более убедительным является растущее количество данных, свидетельствующих о том, что в течение последнего поколения различные факторы повышали склонность населения развитых стран к сбережениям и снижали их склонность к инвестированию.Увеличение сбережений было вызвано ростом неравенства и доли дохода, приходящейся на богатых, увеличением неопределенности в отношении продолжительности выхода на пенсию и наличия пособий, сокращением возможностей занимать (особенно под жилье) и увеличением накопления. активов иностранными центральными банками и суверенными фондами благосостояния. Сокращение инвестиций было вызвано более медленным ростом рабочей силы, доступностью более дешевых средств производства и более жестким кредитом (с более жестким регулированием кредитования, чем раньше).
Возможно, наиболее важно то, что новая экономика стремится к сохранению капитала.
Apple и Google, например, являются двумя крупнейшими компаниями США и стремятся расширить границы технологий, но обе они купаются в наличных деньгах и вынуждены распределять их больше среди своих акционеров. Подумайте о влиянии Airbnb на строительство отелей, влиянии Uber на спрос на автомобили, влиянии Amazon на строительство торговых центров или более общем влиянии информационных технологий на спрос на копировальные аппараты, принтеры и офисные помещения.А в период быстрых технологических изменений может иметь смысл отложить инвестиции, чтобы новые технологии не заставили старые устареть.
Экспансионистская фискальная политика может сократить национальные сбережения, повысить нейтральные реальные процентные ставки и стимулировать экономический рост.
Различные исследования изучали влияние этих факторов и пытались оценить, в какой степени они снижают нейтральные реальные процентные ставки. Самый последний и тщательный из них, проведенный Лукашем Рэйчел и Томасом Смитом из Банка Англии, пришел к выводу, что для индустриального мира нейтральные реальные процентные ставки снизились примерно на 4.
5 процентных пунктов за последние 30 лет и, вероятно, останется низким в будущем. Вместе с текущими ценами на долгосрочные облигации это говорит о том, что стагнация в японском стиле, которая преследовала промышленный мир в последние годы, может быть с нами еще довольно долго.
ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ДИАГНОСТИКА
Не все экономисты убеждены в гипотезе вековой стагнации. Например, опираясь на монументальную историю финансовых кризисов, которую он написал вместе с Кармен Рейнхарт, Рогофф приписывает текущие трудности чрезмерному накоплению долгов и последующему сокращению доли заемных средств.Но хотя они, безусловно, способствовали финансовому кризису, их недостаточно для объяснения длительного медленного восстановления. Более того, теория накопления долга не дает естественного объяснения сохраняющейся на протяжении поколений тенденции к более низким нейтральным реальным процентным ставкам. Кажется более логичным рассматривать наращивание долга, осуждаемое Рогоффом, не просто как экзогенное явление, а скорее как следствие растущего превышения сбережений над инвестициями и мягкой денежно-кредитной политики, необходимой для поддержания полной занятости.
Тем временем Гордон приводил доводы в пользу того, что можно было бы назвать длительной стагнацией со стороны предложения — фундаментальное снижение темпов роста производительности по сравнению с ее золотым веком, с 1870 по 1970 год. Гордон, вероятно, прав в том, что в течение следующих нескольких лет рост потенциального выпуска американской экономики и реальной заработной платы американских рабочих будет весьма медленным. Но если бы основной причиной было снижение предложения (в отличие от снижения спроса), можно было бы ожидать, что инфляция ускорится, а не замедлится.
В течение десятилетия Бернанке подчеркивал идею избытка сбережений, происходящего от наличных денег, выбрасываемых развивающимися рынками. Это действительно было важным фактором увеличения избыточных сбережений в развитом мире десять лет назад, и вполне может стать таковым снова, если развивающиеся рынки продолжат сталкиваться с растущим оттоком капитала. Но как сроки, так и масштабы экспорта капитала из стран с формирующимся рынком делают маловероятным то, что он является основной причиной недавнего значительного снижения нейтральных реальных процентных ставок.
Кругман и некоторые другие пытались объяснить недавние события и дать рекомендации по политике, основанные на старой кейнсианской концепции ловушки ликвидности. Как подчеркивал Кругман, эта линия мышления параллельна линии векового застоя. Но большинство трактовок ловушки ликвидности рассматривают ее как временное явление, а не как потенциально постоянное положение дел, что, по-видимому, и показывают данные.
Возможно, самая утешительная альтернативная точка зрения состоит в том, что вековой застой, возможно, действительно имел место в прошлом, но больше не действует в настоящем.Согласно аргументам, когда уровень безработицы снизился до пяти процентов, а ФРС приступила к циклу ужесточения, индикаторы начнут возвращаться к более ранним, более высоким тенденциям роста. Возможно. Но рынки делают ставку на то, что ФРС не сможет ужесточить денежно-кредитную политику почти так сильно, как она ожидает, и если в ближайшие несколько лет начнется новая рецессия, сокращения вскоре вернут процентные ставки к нулевой нижней границе.
ПОЛУЧИМ ФИСКАЛЬНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Вплоть до 1970-х годов большинство экономистов считали, что если правительства должным образом управляют спросом, экономика их стран может иметь низкий уровень безработицы и высокий объем производства при относительно умеренной инфляции.Из этого следует, что надлежащая задача макроэкономистов состоит в том, чтобы использовать денежно-кредитную и фискальную политику для эффективного управления спросом. Но это мышление в конечном итоге было подвергнуто сомнению с двух сторон — теоретически Милтоном Фридманом, Робертом Лукасом и другими, а на практике — опытом высокой инфляции вкупе с высокой безработицей.
Возникновение такой «стагфляции» в конце 1970-х годов привело к всеобщему принятию гипотезы естественного уровня, идеи о том, что аномально низкий уровень безработицы вызывает ускорение инфляции.Согласно этой точке зрения, поскольку политики не приемлют постоянно растущие темпы инфляции, экономика будет иметь тенденцию колебаться вокруг естественного уровня безработицы, определяемого такими факторами, как гибкость рабочей силы, доступность пособий и эффективность найма и поиска работы.
Умело управляя спросом, политики могли стремиться уменьшить амплитуду колебаний — и хотя они могли определить средний уровень инфляции, они не могли повысить средний уровень выпуска.
Соискатели стоят в очереди на встречу с потенциальными работодателями на ярмарке вакансий в Нью-Йорке, октябрь 2012 г.
Майк Сегар / REUTERS К середине 1980-х годов, когда инфляция снизилась с двузначных значений, возник консенсус в отношении макроэкономической политики. Основная цель политики, по мнению большинства основных экономистов, должна заключаться в достижении низкого и относительно стабильного уровня инфляции, поскольку от более высокой инфляции нельзя было получить постоянных выгод.Считалось, что лучше всего этого можно добиться, твердо установив политическую независимость центральных банков и установив целевые показатели инфляции, чтобы контролировать ожидания. В то же время считалось, что фискальная политика не играет первостепенной роли в управлении спросом, потому что она действовала медленно и могла привести к повышению процентных ставок, а также потому, что денежно-кредитная политика могла сделать то, что было необходимо.
Однако, если смотреть через призму вековой гипотезы застоя, все эти утверждения проблематичны.Если бы можно было избежать длительной стагнации, тогда действительно можно было бы существенно увеличить средний уровень выпуска, повысив ставки политики управления спросом. Более того, опасность в денежно-кредитной политике заключается не в политиках, стремящихся решить проблемы с помощью инфляции, а в том, что банкиры отказываются генерировать достаточный спрос, чтобы довести инфляцию до целевых уровней и разрешить снижение реальных процентных ставок. И фискальная политика, наконец, приобретает новое значение как инструмент экономической стабилизации.
Пока что ни один из этих принципов не был полностью принят политиками в развитых индустриальных странах. Это правда, что центральные банки стремились с помощью количественного смягчения ослабить денежно-кредитные условия даже при минимальном уровне краткосрочных процентных ставок. Но они рассматривали эту политику как краткосрочную целесообразность, а не долгосрочную необходимость.
Что еще более важно, эта политика приводит к убывающей отдаче и порождает все более токсичные побочные эффекты. Устойчиво низкие ставки, как правило, способствуют чрезмерному кредитному плечу, принятию риска и возникновению пузырей активов.
Это не означает, что количественное смягчение было ошибочным. Без такой политики объем производства, вероятно, был бы еще ниже, а мировая экономика вполне могла бы погрузиться в дефляцию. Но лица, определяющие денежно-кредитную политику, должны гораздо более четко признать, что нейтральные реальные ставки существенно снизились и что теперь задача состоит в том, чтобы соответствующим образом скорректировать политику. Это может включать установление целевых показателей роста номинального ВВП, а не инфляции, инвестирование в более широкий спектр рисковых активов, составление планов, позволяющих базовым ставкам стать отрицательными, и подчеркивание важности предотвращения новой рецессии.
Когда основной политической задачей для центральных банков было создание доверия к тому, что печатный станок находится под контролем, им было уместно ревностно охранять свою независимость.
Когда задача состоит в том, чтобы ускорить, а не затормозить экономику, необходимо более тесное сотрудничество с местными фискальными органами и зарубежными коллегами.
Длительная стагнация увеличивает опасность конкурентного смягчения денежно-кредитной политики и даже валютных войн.
Основная проблема вековой стагнации заключается в том, что нейтральная реальная процентная ставка слишком низка.Эта ставка, однако, не может быть увеличена с помощью денежно-кредитной политики. В самом деле, в той мере, в какой легкие деньги работают, ускоряя инвестиции и стимулируя спрос, впоследствии они на самом деле снизят нейтральные реальные ставки. Вот почему основная ответственность за решение проблемы долговременной стагнации должна лежать на налогово-бюджетной политике. Экспансионистская фискальная политика может сократить национальные сбережения, повысить нейтральные реальные процентные ставки и стимулировать экономический рост.
Налогово-бюджетная политика имеет и другие достоинства, особенно когда она осуществляется за счет государственных инвестиций.
Время низких реальных процентных ставок, низких цен на материалы и высокой безработицы в строительстве — идеальный момент для крупной программы государственных инвестиций. Поэтому трагично, что сегодня в Соединенных Штатах федеральные инвестиции в инфраструктуру, за вычетом амортизации, приближаются к нулю, а чистые государственные инвестиции ниже, чем когда-либо за почти шесть десятилетий.
Верно, что экспансионистская налогово-бюджетная политика приведет к увеличению дефицита, и многие опасаются, что увеличение дефицита ляжет тяжелым бременем на последующие поколения, которые уже столкнутся с проблемами стареющего общества.Но этим будущим поколениям будет лучше иметь много денег в долгосрочных облигациях по низким ставкам в валюте, которую они могут напечатать, чем унаследовать огромные отсроченные обязательства по обслуживанию.
Традиционное беспокойство по поводу дефицита бюджета было сосредоточено на его влиянии на повышение процентных ставок и сдерживание инвестиций.
Тем не менее, устанавливая столь низкую доходность и столь высокие цены на облигации, рынки посылают четкий сигнал о том, что они хотят больше, а не меньше государственного долга. Стимулируя рост и способствуя росту инфляции, что позволило бы сократить реальные капитальные затраты, фискальная экспансия в настоящее время будет вытеснять инвестиции, а не вытеснять их.Напротив, благонамеренные предложения сократить предполагаемые пенсионные выплаты могут еще больше усугубить ситуацию, поощряя увеличение сбережений и сокращение потребления, тем самым усугубляя вековую стагнацию.
Основное ограничение экономики индустриального мира сегодня связано со спросом, а не с предложением. Это означает, что меры, которые увеличивают потенциальное предложение за счет поощрения гибкости, поэтому менее важны, чем меры, которые потенциально могут увеличить спрос, такие как реформа регулирования и реформа налогообложения предприятий.Другие структурные меры, которые будут стимулировать спрос, включают шаги по ускорению инвестиций в возобновляемые технологии, которые могли бы заменить ископаемое топливо, и меры по увеличению доли общего дохода, приходящейся на людей с высокой склонностью к потреблению, такие как поддержка профсоюзов и повышение минимальной заработной платы.
Так, Джон Мейнард Кейнс, писавший в похожей ситуации в конце 1930-х годов, справедливо подчеркивал необходимость политических подходов, которые одновременно способствовали бы укреплению деловой уверенности — самой дешевой форме стимула — и повышению оплаты труда.
ДО ХАНЧЖОУ И ДАЛЕЕ
Если бы каждая из стран, столкнувшихся сегодня с вековой стагнацией, успешно противостояла ей в одиночку, результаты были бы очень благоприятными для мировой экономики. Но международная направленность и координация играют важную дополнительную роль.
Вековой застой, в конце концов, усиливает заражение от экономической слабости. В обычное время, если страдает остальная мировая экономика, Соединенные Штаты или любая другая пострадавшая экономика могут компенсировать потерю спроса и конкурентоспособности за счет смягчения денежно-кредитной политики.Однако, когда денежно-кредитная политика уже достигла своего нижнего предела, дополнительное смягчение невозможно (или, по крайней мере, намного сложнее), и поэтому доля каждой страны в силе мировой экономики значительно возрастает.
Председатель Федеральной резервной системы США Джанет Йеллен дает показания перед Банковским комитетом Сената в Вашингтоне, июль 2014 г.
Кевин Ламарк / REUTERSДлительная стагнация также увеличивает опасность конкурентного смягчения денежно-кредитной политики и даже валютных войн.Более свободные деньги, начиная с почти нулевых капитальных затрат, скорее всего, будут генерировать спрос в первую очередь за счет повышения конкурентоспособности. Это игра с нулевой суммой, поскольку колебания валюты переключают спрос из одной страны в другую, а не увеличивают его в глобальном масштабе. Фискальные расширения, напротив, повышают спрос в глобальном масштабе. Таким образом, необходима международная координация, чтобы избежать чрезмерной и обреченной на провал зависимости от денежно-кредитной политики и добиться взаимовыгодного использования налогово-бюджетной политики для решения проблем.
Изменения цен на сырьевые товары в последние месяцы показали, что события на развивающихся рынках, особенно в Китае, могут иметь значительные глобальные последствия. В настоящее время представляется вероятным, что из стран с формирующимся рынком будет оттекать больше капитала, а прибывать меньше, чем это было в последние годы. Этот отток капитала и последующее увеличение чистого экспорта еще больше снизят спрос и нейтральные реальные ставки в развитых странах, тем самым усугубляя долговременную стагнацию. Таким образом, политика, помогающая восстановить доверие к развивающимся рынкам, также укрепит мировую экономику.
Эти проблемы были признаны на успешном саммите G-20 в Лондоне в апреле 2009 г. (хотя проблемы были неправильно диагностированы как циклические и временные, а не как долговременные и постоянные). Принятые там общие обязательства по увеличению бюджетной экспансии, усилению финансового регулирования, противодействию протекционизму торговли и расширению возможностей международных финансовых учреждений по реагированию на проблемы на развивающихся рынках оказались эффективными в сдерживании коллапса мировой экономики. К сожалению, последующие саммиты G-20 вернулись к своей традиционной летаргии и ошибочной озабоченности бюджетной жесткостью, монетарной нормализацией и моральным риском, в результате чего были упущены возможности для ускорения восстановления.
В этом году в Китае пройдет саммит G-20 в сентябре. Если Китай решит признать, насколько важен глобальный рост для его экономики и насколько важна его экономика для глобального роста, он может оказать большую услугу, активизировав международное экономическое сотрудничество. Ключевым приоритетом в Ханчжоу, как и в Лондоне в 2009 году, должно быть повышение глобального спроса и обеспечение его роста, особенно в тех странах, где наблюдается наибольший экономический спад.
В этом отношении решающее значение будут иметь решения Китая относительно собственных экономических дел.На сегодняшний день международное сообщество присоединилось к китайским финансовым чиновникам, призывающим политическое руководство Китая проводить финансовую либерализацию. Это, безусловно, правильно в долгосрочной перспективе. Но вполне может быть в интересах Китая и всего мира, чтобы процесс либерализации проходил более постепенно, чем предполагается в настоящее время, чтобы отток капитала из Китая не угрожал финансовой стабильности Китая и не распространял слабость на мировую экономику в целом.
Тем временем, поскольку курс евро резко упал, любое восстановление, которого добилась Европа, произошло в основном за счет повышения конкурентоспособности, которое снижает рост в других местах.Сейчас Германия лидирует в мире с активным сальдо торгового баланса, равным колоссальным восьми процентам ВВП. Мировое сообщество должно поощрять Европу к формированию внутреннего спроса, поскольку она стремится расширить свою экономику.
Еще одним приоритетом в Ханчжоу должно стать продвижение глобальных инвестиций в инфраструктуру. В этом отношении Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, возглавляемый Китаем, является ценным шагом вперед, и мировое сообщество должно решительно поддерживать его, даже несмотря на то, что его поощряют уважать международные нормы и стандарты, касающиеся таких вопросов, как защита окружающей среды и честность в приобретение.И усилия по поддержке инвестиций в инфраструктуру в других местах, таких как инициатива администрации Обамы Power Africa, должны быть продолжены.
Длительная стагнация и связанный с ней медленный рост и финансовая нестабильность имеют как политические, так и экономические последствия. Если бы уровень жизни среднего класса рос традиционными темпами, политика в развитом мире, вероятно, была бы гораздо менее угрюмой и дисфункциональной. Таким образом, смягчение вековой стагнации имеет огромное значение.
Написав в 1930 году, в обстоятельствах гораздо более ужасных, чем те, с которыми мы сталкиваемся сегодня, Кейнс все же сумел вызвать некоторый оптимизм. Используя британский термин для обозначения типа генератора переменного тока в автомобильном двигателе, он отметил, что в экономике возникли, как он выразился, «проблемы с магнето». Автомобиль со сломанным генератором вообще не будет двигаться, но для его запуска достаточно простого ремонта. Точно так же и вековой застой не выявляет глубоких или присущих капитализму недостатков. Увеличить спрос на самом деле не так уж и сложно, и это намного проще, чем увеличение производственных мощностей.
Для политиков крайне важно правильно диагностировать проблему и принять соответствующие меры.
Загрузка…
Пожалуйста, включите JavaScript для корректной работы сайта.
студентов и стагнация: какие стратегии роста?
За последние пару дней меня поразили две новости. Они были небольшими, но удивительными, и оба влияют на то, как мы думаем о том, как укрепить экономику в развивающейся стране.
Одна новость касалась смены интеллектуальных течений.Факультеты экономики в семи городах объявили на прошлой неделе, что они будут пересматривать свои учебные программы. Они реагируют на требования студентов, таких ведущих ученых, как Джозеф Стиглиц, и таких политиков, как Энди Холдейн из Банка Англии. Их цель — уменьшить господство неоклассических моделей и разработать курсы по экономике, которые будут сосредоточены на реальных реакциях на финансовые кризисы, неравенство и другие проблемы. Это не обычный студенческий бунт: в пятницу Financial Times опубликовала редакционную статью в их поддержку.
Вслед за выпуском книги Ха Джун Чана («Экономика: руководство пользователя») эта новость показалась мне интересной. Есть ли один способ взглянуть на экономику и можем ли мы позволить себе сплотиться вокруг одной школы мысли?
Это касалось того, что бывший министр финансов США и бывший президент Гарварда Ларри Саммерс и другие называют «вековой стагнацией».Он показал, что чистые капитальные затраты американских фирм в 2013 году были точно такими же, как и в 2000 году. Таким образом, даже сглаживание глобального финансового кризиса, даже в крупнейшей экономике мира – с одной из лучших условий ведения бизнеса и всеми инновации в таких местах, как Силиконовая долина, — инвестиции остаются неизменными уже более десяти лет. Аргумент Саммерса, который он отстаивает в учебниках, эссе и выступлениях, заключается в том, что мы вступили в период постоянного снижения инвестиций частного сектора.
От самого макроуровня до классной комнаты нам нужны новые идеи, но, что не менее важно, нам нужно понимать, что было сделано и как это сработало.По-своему мы пытаемся внести свой вклад в Глобальную практику торговли и конкурентоспособности Группы Всемирного банка.
Это цель нашей предстоящей конференции по торговле и конкурентоспособности, о которой я упоминал в своем предыдущем блоге: Новые стратегии роста .
Конференцию, которая состоится 14 и 15 октября в штаб-квартире Группы Всемирного банка в Вашингтоне, откроет Дэни Родрик, переехавший в прошлом году из Гарварда в Институт перспективных исследований (старый дом Эйнштейна) в Принстоне.
Хотя Дэни, пожалуй, наиболее известен своими работами о глобализации и «новой промышленной политике», он также много писал о множестве стратегий, которые страны использовали для роста, в двух основополагающих книгах за последнее десятилетие. Совсем недавно он пошел еще дальше, проанализировав политическую экономию самих идей и то, как новые идеи могут изменить компромиссы реформ (в увлекательной статье в Journal of Economic Perspectives ранее в этом году).
После выступления Дани он присоединится к вступительной панели вместе с Филиппом Агионом, Арвиндом Субраманьяном и министром правительства Каталонии Андреу Мас-Коллелем (Испания).Группа сосредоточится на том, как мы можем измерить влияние новых стратегий роста. В частности, теперь, когда прошло около десяти лет с тех пор, как «новая промышленная политика» стала популярной, и пять лет с момента принятия неортодоксальных идей после глобального финансового кризиса, как мы можем сказать, как эта политика поживает? И что мы можем узнать из различий в их результатах?
Мы не могли бы попросить более сильную комиссию для рассмотрения этой темы.
Участники дискуссии сочетают теорию и эмпирику, глобальные и региональные знания, а также ведущие мировые исследования с непосредственным практическим опытом работы в правительстве.
Эта дискуссия также станет началом серии дискуссий, которая продлится целый день. После вступительной панели мы обсудим институты, необходимые для реализации новых стратегий роста; мы перенесем разговор на городской уровень с панелью по конкурентоспособности городов; мы обсудим актуальность стратегий развитых стран для развивающихся экономик; и мы закончим день проверкой реальности из частного сектора.
Во второй день конференции мы разделимся на более мелкие семинары, в том числе один, на котором будут предложены свежие исследования доктора Блэка.Субраманиан о росте в Индии; глубокое обсуждение моделей предоставления навыков параллельно с обзором новых исследований конкурентоспособных городов; и сессии по зеленому росту, туризму и многому другому.
Конечно, мы не собираемся решать проблему вековой стагнации за один день (и даже два) или открывать революционные способы поддержки стремления стран к росту.
Но я надеюсь, по крайней мере, что мы поможем продолжить разговор, зная, что конечная цель роста, создания рабочих мест и распределения доходов жизненно важна.
Великий застой: что могут сделать политики?
Автор
Abstract
Хотя восстановление экономики Великобритании разочаровывает, неуместно утверждать, что два потерянных десятилетия Японии иллюстрируют неэффективность стимулирующей монетарной политики или что Великобритании суждено работать так же плохо, как Японии. Напомним, что Великобритании до сих пор удавалось избегать дефляции, которая сдерживала японскую экономику. Вместо этого можно было бы утверждать, что Япония иллюстрирует ловушки, связанные с недостаточно агрессивной денежно-кредитной политикой.Следовательно, уместно рассмотреть, как мы могли бы сделать денежно-кредитную политику более эффективной в Великобритании.
Рекомендуемое цитирование
Скачать полный текст от издателя
Исправления
Все материалы на этом сайте предоставлены соответствующими издателями и авторами.Вы можете помочь исправить ошибки и упущения. При запросе исправления укажите дескриптор этого элемента: RePEc:cep:cepdps:dp1198 . См. общую информацию о том, как исправить материал в RePEc.
По техническим вопросам, касающимся этого элемента, или для исправления его авторов, названия, реферата, библиографической информации или информации для загрузки, обращайтесь: . Общие контактные данные провайдера: http://cep.lse.ac.uk/_new/publications/series.asp?prog=CEP .
Если вы создали этот элемент и еще не зарегистрированы в RePEc, мы рекомендуем вам сделать это здесь.Это позволяет связать ваш профиль с этим элементом. Это также позволяет вам принимать потенциальные ссылки на этот элемент, в отношении которых мы не уверены.
У нас нет библиографических ссылок на этот элемент. Вы можете помочь добавить их, используя эту форму .
Если вы знаете об отсутствующих элементах, ссылающихся на этот, вы можете помочь нам создать эти ссылки, добавив соответствующие ссылки таким же образом, как указано выше, для каждого ссылающегося элемента. Если вы являетесь зарегистрированным автором этого элемента, вы также можете проверить вкладку «Цитаты» в своем профиле RePEc Author Service, так как некоторые цитаты могут ожидать подтверждения.
По техническим вопросам, касающимся этого элемента, или для исправления его авторов, названия, реферата, библиографической информации или информации для загрузки, обращайтесь: (адрес электронной почты доступен ниже). Общие контактные данные провайдера: http://cep.lse.ac.uk/_new/publications/series.asp?prog=CEP .
Обратите внимание, что фильтрация исправлений может занять пару недель. различные услуги RePEc.
Издательство Бристольского университета | Responsibility Beyond Growth
Критически оценивая модели инновационной политики, основанные на росте, это поучительное исследование вызывает новые дебаты о роли и природе ответственных инноваций.
Основываясь на выводах из экономических, политических и научно-технических исследований, он предлагает концепцию «ответственной стагнации» как расширение нынешних дискуссий о росте, замедлении роста, ответственности и инновациях в рамках планетарных ограничений.
Это важное выступление исследует реальные отношения между политической экономией, инновационной политикой и концепциями ответственности и станет бесценным ресурсом для отдельных лиц и организаций гражданского общества, стремящихся продвигать ответственные инновации.
«Эта книга является бесценным вкладом в текущие дискуссии об экономике, инновациях, росте и ответственности.» Анна Хенкель, Университет Пассау
«Легко читать и понимать, без жаргона и, прежде всего, ясно и заставляет задуматься.» Фонд Бассетти
«Responsibility Beyond Growth» освежает, так как ее очень легко читать, она приятна на ощупь и напряжена.
Он ориентирован на широкую аудиторию, не перегружен отсылками или жаргоном и не требует специальных знаний». Журнал ответственных инноваций«Этот том объединяет критически мыслящих людей, которые исследуют альтернативные социально-экономические подходы к ответственным инновациям. Обязателен к прочтению». Рене фон Шомберг, Технический университет Дармштадта
«Responsibility Beyond Growth» основывается на универсальном предположении, что существует благотворный круг между ростом и инновациями.Он предлагает контринтуитивную идею о том, что сосредоточенность на росте душит инновации, что является наиболее убедительным аргументом в пользу явно оксюморонного выражения «ответственного застоя». Результатом является блестящее переопределение инноваций, отход от их доминирующего понимания, ориентированного на рынок и прибыль. Де Саль и ее коллеги дали нам действительно инновационную основу для инноваций, которая позволит сообществам, политикам и предприятиям вернуть себе контроль над процессом проектирования и производства.
Книга должна представлять непосредственный интерес для ученых, политиков и студентов во всех этих областях, желающих понять многочисленные переплетения экономики, технологий, окружающей среды, общества и культуры». Артуро Эскобар, Университет Северной КаролиныСтевиенна де Сай — научный сотрудник, занимающийся наукой и технологиями, в Институте изучения человека (iHuman) Шеффилдского университета.
Фабьен Медвецки — старший преподаватель научной коммуникации в Университете Отаго.
Михиль ван Аудхойсден — социолог Католического университета Лёвена и научный сотрудник Марии Склодовской-Кюри в Кембриджском университете.
Кевин Альбертсон — профессор экономики Манчестерского столичного университета.
Эффи Аманатиду — почетный старший научный сотрудник Манчестерского института инновационных исследований Манчестерской школы бизнеса Alliance Manchester University.
Тимоти Бираби имеет докторскую степень по экономике Университета Глазго и в настоящее время работает консультантом по корпоративной стратегии в Лондоне.
Марио Пансера — доцент кафедры управления инновациями Автономного университета Барселоны в Испании.
Часть I: Добро пожаловать в Матрицу
Знакомство с ответственной стагнацией как «четвертым квадрантом» ~ Стевиенна де Саль
Часть II: Что не так с инновациями и ростом?
Вызовы истории инноваций ~ Михиль ван Аудхойсден
Проблема рынков ~ Кевин Альбертсон
Часть III: Ответственная стагнация и реальный мир
Инновации для социальных нужд ~ Эффи Аманатиду, с Джорджем Грицасом
Многообразие технологий и инноваций на глобальном Юге ~ Марио Пансера, с Керен Наа Абека Артур, Андреа Хименес и Пунам Пандей
Проблемы, стоящие перед желающими фирмами ~ Тимоти Бираби
Часть IV: Ответственность в четвертом квадранте
Заключение: рамки ответственной стагнации ~ Стевиенна де Саль, Фабьен Медвецки и Мишель ван Аудхеусден
Ежемесячный обзор | Застой
«Монополистический капитал» — термин для новой формы капитала, воплощенной в современной гигантской корпорации, которая в конце девятнадцатого века начала вытеснять маленькую семейную фирму в качестве доминирующей экономической единицы, ознаменовав конец стадии свободной конкуренции капитализм.
| больше…
Китайская перспектива
С 1980-х годов экономический рост в основных капиталистических странах был обусловлен огромным расширением финансового капитала, сопровождаемым неуклонной деиндустриализацией.В последние годы монопольная власть этого финансового капитала проявляет все более тиранические черты: его непрерывный рост зависит от постоянно растущей задолженности и зависимости в развивающихся странах, увеличения разрыва между богатыми и бедными и, в конечном счете, поощрения государственного насилия, которое служит для подавления народное сопротивление… [Сегодня] военная и денежная сила работают вместе, чтобы извлечь выгоду из неравенства и нестабильности в странах с развивающейся экономикой.
| больше…
8 апреля 2016 г. в уже ставшем историческим деле о климате мировой судья Томас Коффин Окружного суда Соединенных Штатов штата Орегон вынес решение против ходатайства об отклонении в пользу молодых истцов в иске Children’s Trust ( Келли Каскейд Роуз Джулиана и др.против Соединенных Штатов Америки и др. ) и против ответчиков, состоящих из федерального правительства и предприятий по добыче ископаемого топлива… Аргументы ответчиков об увольнении были направлены главным образом на то, что они утверждали, были ограничения ответственности федерального правительства перед обществом. Таким образом, это зависело от того, были ли Соединенные Штаты обязаны просто следовать капиталистическим предписаниям в отношении природно-физической среды, или же правительство имело общественное доверие поддерживать окружающую среду для населения и будущих поколений, выходя за рамки правил, установленных законом.
рынок.| больше…
Выпуск журнала Foreign Affairs за март/апрель 2016 г., опубликованный Советом по международным отношениям, в значительной степени посвящен теме экономической стагнации… [Из] восьми статей о стагнации только одна… — «Эпоха светского застоя» Лоуренса Х.Саммерс, по нашему мнению, имеет какое-то реальное значение… Саммерс резко критикует таких, как Роберт Дж. Гордон в The Rise and Fall of American Growth (2016), которые приписывают стагнацию «встречным ветрам» со стороны предложения… блокированию рост производительности… Точно так же Саммерс расправляется с такими, как Кеннет Рогофф, которые рассматривают стагнацию просто как продукт долгового суперцикла, связанного с периодическими финансовыми кризисами… расплывчатый, лишенный исторической конкретности.
… На самом деле, нынешние мейнстримные дебаты о светском застое настолько поверхностны и осмотрительны, что нельзя не задаться вопросом, не ходят ли главные герои — такие фигуры, как Саммерс, Гордон, Пол Кругман и Тайлер Коуэн — намеренно на цыпочках вокруг этого вопроса, обеспокоенные тем, что если они подойдут слишком близко или произведут слишком много шума, они могут разбудить какого-нибудь спящего гиганта (рабочий класс?), как во времена Великой депрессии и Нового курса. | больше…
Из основных новостных сообщений можно легко сделать вывод, что Парижское соглашение по климату, представленное миру 12 декабря 2015 года, стало полным триумфом. The Guardian озаглавил его как «Величайший дипломатический успех в мире».
Однако по любым значимым критериям Парижское соглашение об изменении климата было мошенническим, основанным на ткани иллюзии. Более того, искаженное освещение климатической сделки в СМИ, представляющее ее как историческое соглашение практически без недостатков, стало возможным в значительной степени благодаря запрету французским правительством массовых климатических протестов после терактов в Париже в ноябре 2015 года. Когда радикальные протестующие замолчали, а их требования были маргинализированы, глобальная правящая элита могла делать практически любые публичные заявления, которые она пожелает, не признавая никакого другого публичного голоса или альтернативной точки зрения.| больше…
Обзор месяца Прабхата Патнаика в этом выпуске посвящен проблемам экономической стагнации и империализма в контексте объяснения нынешнего глобального кризиса.
Патнаик является частью широкой традиции марксистской мысли и неортодоксального экономического анализа в целом, который долгое время был сосредоточен на вопросах экономического застоя в условиях монополистического капитализма.Такие вопросы теперь, наконец, поднимаются даже ортодоксальными экономистами, но таким образом, что они систематически игнорируют десятилетия вклада в этом отношении неортодоксальных теоретиков. С тех пор, как Ларри Саммерс поднял вопрос о длительной стагнации (ссылаясь на теорию Элвина Хансена 1930-х и 40-х годов) на заседании МВФ в 2013 году, вопрос о стагнации стал частью всемирных экономических дебатов, переместив вопросы, которые когда-то были в центре внимания. поля в центр сцены. Это привело к распространению основных экономических трактовок истории концепции вековой стагнации в период 1930–1950-х годов, после чего основные экономисты фактически объявили проблему мертвой.| больше…
Мейнстрим против марксистских традиций
Пол М.
Суизи писал в 1982 году: «У меня сложилось впечатление, что профессия экономиста еще не начала возобновлять дебаты о застое, которые были так резко прерваны началом Второй мировой войны.«Тридцать лет спустя все, кажется, изменилось. Бывший министр финансов США Ларри Саммерс шокировал экономистов своими замечаниями о «застое» на исследовательской конференции МВФ в ноябре 2013 года, а позже он опубликовал эти идеи в Financial Times и Business Economics …. взрывом дебатов о «долговременной стагнации», [которую] можно определить как тенденцию к долгосрочной (или вековой) стагнации в процессе частного накопления в капиталистической экономике, проявляющуюся в росте безработицы и избыточных мощностей, а также в замедлении общего экономический рост….Ответы Саммерсу были повсюду, отражая как тот факт, что капиталистическая экономика замедляется, так и роль в отрицании этого многими из тех, кто стремится узаконить систему. | больше…
Монополистический финансовый капитал, военно-промышленный комплекс и цифровая эпоха
Соединенные Штаты вышли из Второй мировой войны как гегемонистская держава в мировой экономике.
Война вывела экономику США из Великой депрессии, обеспечив необходимый платежеспособный спрос в виде бесконечных заказов на вооружение и войска. Реальное производство выросло на 65 процентов между 1940 и 1944 годами, а промышленное производство подскочило на 90 процентов. Непосредственно в конце войны, из-за разрушения европейской и японской экономики, на Соединенные Штаты приходилось более 60 процентов мирового промышленного производства. Когда война подошла к концу, верхушка общества очень ощутимо опасалась возврата к довоенной ситуации, когда внутреннего спроса было недостаточно для поглощения огромного и растущего потенциального экономического излишка, создаваемого производственной системой, что, таким образом, что привело к возобновлению состояния экономической стагнации и депрессии.… Послевоенные планировщики в промышленности и правительстве быстро стабилизировали систему посредством масштабного продвижения усилий по продажам в форме корпоративной маркетинговой революции, основанной на Мэдисон-авеню, и путем создания постоянного военного государства, посвященного имперскому контролю над мировых рынках и борьбе с холодной войной со штаб-квартирой в Пентагоне.
Усилия по сбыту и военно-промышленный комплекс составляли два основных механизма поглощения излишков (помимо капиталистического потребления и инвестиций) в США.С. экономики в первую четверть века после Второй мировой войны. | больше…
Примечания от редакции
» Заметки редакции
Обзор месяца Самира Амина в этом выпуске «Народные движения к социализму» предлагает искусный анализ борьбы во всем мире в эпоху того, что он называет «всеобще-монополистический капитализм».Важнейшим теоретическим нововведением в его статье, на наш взгляд, является его попытка объединить под рубрикой «движения к социализму» разнообразные мировые борьбы, заимствуя терминологию из сложившейся практики ряда южноамериканских партий : в Боливии, Чили и других странах.
Движения, подпадающие под эту мантию, предполагает Амин, могут включать в себя те, которые стремятся выйти за пределы капитализма, а также другие, целью которых является более двусмысленное радикальное изменение отношений между трудом и капиталом.| больше…
Природа противоречия
Спустя более шести лет после начала Великой рецессии в Соединенных Штатах и почти пять лет с тех пор, как она была официально объявлена в этой стране, основные экономики капиталистической мировой системы по-прежнему охвачены кризисом.Рабочие места, потерянные в результате экономического спада в Соединенных Штатах, еще не полностью восстановлены, и экономика остается вялой. В Европе кризис почти не утих, и ряд периферийных стран Евросоюза находятся в состоянии, которое нельзя назвать иначе как депрессией, особенно Греция, Испания и Португалия.
Последний член триады передовых капиталистических центров, Япония, пережила то, что было названо двумя «потерянными десятилетиями» медленного роста и дефляции, и снова пытается подтолкнуть экономику за счет комбинации девальвации иены и дефицитное расходование.| больше…
» Заметки редакции
Этот выпуск Ежемесячного обзора в основном посвящен двум дням памяти: Полу Александру Бэрану, который умер пятьдесят лет назад в этом месяце; и для Уго Рафаэля Чавеса Фриаса, который умер год назад в этом месяце.… Пол А. Баран был автором Политическая экономия роста (1957) и, вместе с Полом М. Суизи, Монополистический капитал (1966). Работа Барана о причинах отсталости была сосредоточена на том, как империалистическая мировая система лишала страны их реального и потенциального экономического излишка, приковывая их к условиям зависимости… Уго Чавес, президент Венесуэлы с 1999 года до своей смерти в марте 2013 года, послужил решающим источником вдохновения для Боливарианской революции в Венесуэле.
Чавес создал новый язык революции, исторически связанный с латиноамериканской боливарианской традицией (отмеченной знаменитым высказыванием Боливара о том, что «равенство — это закон законов»). | больше…
Переписка Пола Бэрана и Пола Суизи в 1950-х и начале 60-х годов является одним из великих, неизвестных наследий марксистской политической экономии в Соединенных Штатах.В течение последних полутора лет я расшифровывал все эти письма с целью опубликовать сборник в издательстве Monthly Review, как в печатном виде с избранными письмами, так и в виде электронной книги без сокращений. В память о моем отце, Поле А. Баране, в пятидесятую годовщину его смерти 26 марта 1964 года мы решили впервые публично сослаться на проект писем Барана-Суизи и опубликовать несколько важных и репрезентативных писем. | больше…
SLB и выход из вековой стагнации
Облигации, ориентированные на устойчивое развитие, — одно из новых увлечений на рынках капитала ESG.
Для непосвященных: эмитенты берут на себя обязательства по достижению целей, связанных с устойчивостью, и купон увеличивается, если они не достигают этих целей.
В блоге Bond Vigilantes компании M&G Чарльз де Квинсонас обсуждает то, что может показаться инвесторам парадоксом: они улучшают свои критерии устойчивости, покупая облигации, но на самом деле получают финансовую выгоду, если эмитент оказывается не таким добродетельным. Естественно ли ожидать, что держатели облигаций хотят, чтобы эти компании потерпели неудачу в достижении экологических или социальных целей?
Однако он указывает: «Чтобы быть частью циничного — и довольно смелого — лагеря, желающего, чтобы эмитент не достиг своих целей в области устойчивого развития, нужно сделать предположение, что кредитный риск не зависит (или очень мало) зависит от ключевой деятельности компании. показатель эффективности (выбросы парниковых газов, потребление воды и т. д.).) указан в документации по облигациям, связанным с устойчивостью.
»
Большая часть стремления к устойчивому финансированию основана на идее о том, что бизнес, получивший высокие оценки по факторам ESG, является лучшим бизнесом. Это означает, что неспособность достичь существенного целевого показателя устойчивости по своей природе, вероятно, нанесет ущерб кредитоспособности эмитента. В то же время, если спрос на SLB частично основан на их ценности как инвестиции, соответствующей требованиям ESG, невыполнение согласованных целей может оттолкнуть некоторых инвесторов и привести к падению цены облигации.
Таким образом, у держателя облигаций должна быть обратная сторона для эмитента, не достигшего целей. Таким образом, один из способов взглянуть на повышение купона — это форма компенсации инвесторам за то, что компания не смогла достичь своих целей, предлагает де Квинсонас.
Переходя к более широкому ландшафту инвестиций с фиксированным доходом, аналитики Algebris Investments считают, что администрация Байдена-Харриса может «изменить правила игры» на фоне рисков для восстановления и роста неравенства.
Они говорят, что самый важный вопрос для инвесторов заключается в том, смогут ли США победить вековую стагнацию.
Они положительно относятся к плану стимулирования Байдена, но считают, что «чтобы вывести экономику США из кризиса Covid и из вековой стагнации, необходимы гораздо более радикальные меры». Предлагаются инвестиции в инфраструктуру, расширение доступа к образованию и разрушение монополий.
Что все это значит для инвесторов, они говорят: «Мы не знаем, победит ли программа реформ Байдена вековую стагнацию, но мы знаем, что традиционный портфель облигаций или кредита в любом случае будет хуже.»
Они утверждают, что цены на облигации вряд ли могут подняться намного больше. Они подвержены инфляции в случае сильного восстановления экономики, а также расширению спреда, если экономические проблемы продолжатся.
Так где же возможность? Они указывают на способность выбирать победителей и проигравших, поскольку облигации отдельных эмитентов и различные сектора остаются рассредоточенными.
Циклические секторы могут выиграть, когда экономика вновь откроется. Они также рекомендуют конвертируемый долг из-за потенциала роста собственного капитала.
Выход из великого застоя: мои давно прочитанные вопросы и ответы с Тайлером Коуэном, Майклом Стрейном, Кэтрин Такер и Дитрихом Фоллратом | Американский институт предпринимательства
Джеймс Петокукис, Майкл Стрейн, Тайлер Коуэн, Кэтрин Такер и Дитрих Воллрат
С начала 1970-х годов американцы стали свидетелями разочаровывающего уровня
экономический рост, рост производительности и, по-видимому, технический прогресс,
по сравнению с ближайшими послевоенными десятилетиями.Однако, похоже, появились новые
поводы для оптимизма. По мере того, как пандемия COVID-19 начинает отступать, краткосрочные
экономические прогнозы чрезвычайно оптимистичны, а 2020 год был впечатляющим годом
для технического прогресса с быстрыми инновациями в вакцинах, использование ИИ
за открытие новых антибиотиков, положительные разработки в ядерной
термоядерный синтез и новая эра пилотируемых космических полетов для Соединенных Штатов.
Так же
Великий застой действительно закончился? И если да, то что это значит? Я недавно
исследовал эти и многие другие вопросы в беседе с Тайлером Коуэном,
Майкл Стрейн, Кэтрин Такер и Дитрих Фоллрат в последнем эпизоде
политической экономии.
Тайлер Коуэн является заведующим кафедрой экономики Холберта Л. Харриса в Университете Джорджа Мейсона, а также председателем и директором факультета Центра Меркатус. Он является автором нескольких книг, в том числе «Великий застой» 2011 года: как Америка съела все низко висящие плоды современной истории, заболела и будет (в конечном итоге) чувствовать себя лучше. Майкл Стрейн — директор по исследованиям экономической политики здесь, в AEI, а также исследователь Артура Ф. Бернса в области политической экономии. Он также является автором книги «Американская мечта не умерла: (но популизм может ее убить»), выпущенной в прошлом году.Кэтрин Такер — почетный профессор науки управления имени Слоуна и профессор маркетинга Школы менеджмента Слоана Массачусетского технологического института.
Она также является соучредителем лаборатории криптоэкономики Массачусетского технологического института и соорганизатором инициативы «Экономика искусственного интеллекта». А Дитрих Воллрат — профессор экономики и заведующий кафедрой экономики Хьюстонского университета. Он также является автором книги «Полностью вырос: почему застойная экономика является признаком успеха», выпущенной в апреле прошлого года.
Далее следует слегка отредактированная стенограмма нашего разговора, включая краткие фрагменты, вырезанные из оригинальной панели.Вы можете скачать этот выпуск здесь и не забудьте подписаться на мой подкаст в Apple Podcasts или Stitcher. Расскажи друзьям, оставь отзыв.
Петокукис: Тайлер , вы написали книгу под названием «Великий S tagnation , 10 лет » с тех пор, как вы опубликовали эту книгу. Каковы были ваши аргументы в то время о великий застой и почему мы застаивались?
Коуэн: В
В то время я предположил, что наши предыдущие технологии в некоторых отношениях исчерпали себя.
Итак, если вы
возьмите мощные машины и ископаемое топливо и соедините их вместе как своего рода
технология общего назначения, мы сделали с ней все, что могли. Мы изобрели автомобили, и тогда почти у всех были
автомобиль. А потом машины стали лучше, но их стало не так много
лучше.
я думаю, есть вероятность, что сегодня мы находимся на пороге очередной революции, основанной на новых технологии общего назначения, которые я бы определил как некоторую смесь Интернета, компьютеров и вычислительной мощности. Поэтому в 2011 году, когда я опубликовал книгу, я подумал великий застой закончится в течение следующих 20 лет, и, скорее всего, мы сегодня мы видим окончание великого застоя.
I s есть общее мнение, за какой период мы’ говорим о когда мы говорим о стагнации ? Мы говорим с начала ’ 70-х годов? Мы действительно говорим после окончания интернет-бума? A оба применимы?
И есть ли у нас веская причина, почему они бывает изд для начала? Тайлер назвал один набор причин — в том, что генерал консенсус?
Штамм: Чтобы закончить комментарий Тайлера, я очень уверен в своих силах.
считают, что великий застой, какой бы он ни был, не является постоянным.Есть много
происходят инновации, создаются новые технологии. И это правда, что мы
не нашли наилучшего применения для всех этих новых технологий и всех этих
новых изобретений, но я очень уверен, что в какой-то момент мы это сделаем. Так вот
что я имею в виду, когда говорю, что не считаю застой постоянным состоянием. Но независимо от того, понимаем ли мы
как использовать все эти замечательные инновации в ближайшие три года, пять
лет, 10 лет — знаете, там я чувствую себя менее уверенным в любом
предсказание, которое я мог бы сделать.
Итак, я
думаю, Тайлер хорошо сформулировал это: «В какой-то момент в следующие 20 лет это закончится». Мы примерно на полпути
тот период. наверное
Я бы с этим согласился — я бы удивился, если бы мы проснулись в 2031 году и не
выяснил, как использовать много этой новой технологии. И действительно, мы только что видели
большое использование некоторых новых технологий с вакцинами против коронавируса, и это будет иметь огромное
влияние на производительность.
Но произойдет ли это в 2023, 2025 или 2027 году. . . Я думаю, когда вы начнете
дойдя до такого уровня детализации, становится все труднее и труднее сделать
предсказания.
C атерина , ты думаю причина такой уверенности есть в основном потому что так раньше всегда работало? Мы придумали отличные новинки идеи , потребовалось некоторое время, чтобы понять, как их использовать и как распространять по всей экономике, и в конечном итоге они имели большие различия. Мы просто типа предполагая, что эти новые технологии похожи на те, что были в прошлом и мы окажем это возможное влияние, будь то в следующем году или через 10 лет в настоящее время?
Такер: Это такой замечательный
вопрос.Я из тех, кого называют «цифровым экономистом», и последние 20–25 лет мы пытались объяснить, почему
дело в том, что все изученные нами технологии были везде, кроме
показатели продуктивности.
И у нас есть два основных объяснения. Во-первых, мы просто не измеряем
это правильно. Карты Google нигде не фигурируют в показателях производительности, но Карты Google просто
замечательно, правда? И наши измерения просто не учитывают эти
инновации.
А тогда, если людей не убеждает этот аргумент, тогда мы говорим: «Но взгляните на электричество, посмотрите на пар.” Это просто естественно для траектории технология общего назначения: вы ожидаете 20–30 лет того, что мы собираемся назвать «постоянным экспериментированием», прежде чем оно появится в показатели продуктивности. Так что я думаю, что это согласуется со многим из того, что представляет собой панель. говоря.
Фоллрат:
Да я согласен. я думаю
Кэтрин действительно попала в точку, в том смысле, что если вы посмотрите
исторически не более
этих крупных событий — или, если подумать, об этих центральных общецелевых
технологии — мы
представьте, что они возникли немедленно, и в тот момент, когда появилось электричество,
вокруг все изменилось.
Но это было событие, растянувшееся на десятилетия, вплоть до того, что мы электрифицировали сельские районы.
Америка в 40-е, 50-е и даже в 60-е — это изменения длиной в десятилетие. Так
тот факт, что мы не видели массового роста производительности за счет вычислений,
скажем, или интернет не обязательно означает, что он не придет. И как Тайлер был
упоминая, может быть, мы, наконец, подошли к тому моменту, когда мы действительно
разобрался как им пользоваться, да? Это были эксперименты.
Такер:
да. Я имею в виду то, как мне, как экономисту по технологиям, всегда нравилось думать о
это мы думали, что электричество изначально было о лампочке и о
освещение, и влияние этого на производительность не было удивительным.С другой
рука, подача электричества на фабрики — вот настоящая производительность
революция. Так что я так много думаю об экспериментальном периоде, что мы не
даже знаю. . . в течение 20 лет, может быть, мы просто использовали технологии для вещей
которые не отображаются в показателях производительности.
Штамм: I согласен со всем этим. Мой оптимизм вызван не каким-то расплывчатым: «Это как это всегда происходило в прошлом». Я имею в виду, если вы посмотрите на конкретные технологии, мы становимся намного лучше в батареях, мы становимся намного лучше таких методов лечения, как вакцины, мы становимся намного лучше в искусственных разум — ты можно зайти на YouTube и найти видео о беспилотных грузовиках, едущих по шоссе.Эти очень конкретные, конкретные, осязаемые инновации и технологии, которые вы можете указать на. И вопрос в том, соберутся ли компании в какой-то момент понять, как сделать деньги с их помощью? И я думаю, что мотивация там настолько сильна, что ответ наверняка «да».
Коуэн: Я
думаю, что новые инновации будут особенными, по крайней мере, в одном важном отношении: многие из них не будут способствовать этому.
много к ВВП на душу населения. Итак, если вы принимаете мРНК-вакцины, которые, как мы знаем, работают, верно?
У меня их было два — они
влияя на то, что обычно называют «циклическим компонентом».
«Если вы думаете о пожилых людях
так как больше шансов умереть от COVID-19. . . спасая жизни, я не предлагаю
ВВП на душу населения снизится, но влияние на благосостояние людей будет значительным
больше, чем то, что, как представляется, является долгосрочной вековой тенденцией ВВП. Также,
два больших достижения, которые могут произойти, — это вакцина против ВИЧ/СПИДа и
эффективная вакцина против малярии. Это было бы невероятным прогрессом для
человечества, но я
не знаю, сколько они отобразятся в ВВП на душу населения или производительности в США — возможно, не очень много в
все.
другая новая волна инноваций, которую вы могли бы назвать зеленой энергией — опять же, вы могли бы быть очень
настроены оптимистично, но главное, что они делают, — помогают нам избежать
катастрофа. Таким образом, они увеличивают ВВП по сравнению с довольно ужасным контрфактическим
просто продолжать сжигать уголь и другие ископаемые виды топлива, но я не уверен, что мы почувствуем, что
имеют более высокий уровень жизни по сравнению с тем, к чему мы привыкли, просто потому, что
в вашем доме есть солнечная панель.
Это может каким-то образом сделать вашу энергию
поставка лучше, но опять же, это будет скрыто контрфактической.Итак, это будет
быть очень странным технологическим бумом, если посмотреть на две основные области
где я вижу большой прогресс.
Штамм: Я хочу согласиться и не согласиться. Я думаю, Тайлер, это восходит к проблеме временной шкалы, о которой ты говоришь. И поэтому я согласен с вами, что если мы сможем пойти в лабораторию и создать вакцину против малярии за две недели, это изменит правила игры для благосостояния человечества. Я бы не ожидал, что это отразится в статистике производительности США через год или через год после этого, но мир, в котором мы не теряем так много талантов и навыков из-за малярии, будет выглядеть совсем иначе, чем статус-кво.И, может быть, через 10 лет в Африке наступит ренессанс изобретательства — вы знаете, появляется фигура Билла Гейтса, который умер бы от малярии, но не умер, и тогда мы все можем извлечь из этого пользу. Итак, я считаю, что в течение достаточно длительного периода времени эта вакцина против малярии появится в статистике производительности США, но в течение достаточно короткого периода времени ее не будет./GettyImages-56809581-5a00b1df89eacc0037dfeefb.jpg)
Коуэн: Я рассматривайте это как очень долгосрочную перспективу. Страны, которые получат наибольшую выгоду от такой вакцины на самом деле сегодня не производят идей или TFP.Так что они могут отправлять более талантливых мигрантов в Соединенные Штаты, но есть юридический предел миграции, и эти люди могут приехать из какого-то другого региона. вижу как эффект 40–50 лет на любую статистику США. И снова я в восторге от этого ради этих жизней и ВВП этих стран. Но с точки зрения статистики США, я думаю вещи могут быть невероятными и , в течение следующих 10 лет это все еще будет выглядеть скучно 2,2-процентная история или что-то еще, что будет совершенно обычным.
Фоллрат:
Да, я думаю, нам нужно осознавать разницу между а) технологическим оптимизмом и
технологических достижений в захватывающее десятилетие и б) как мы измеряем скучный старый ВВП и
продуктивность, потому что
со временем они расходятся все больше и больше. Если мы вернемся на 80 лет назад, ВВП и
инновации, вероятно, были гораздо более тесно связаны между собой, потому что инновации производили
вещи, которые создают спрос на себя.
Вы изобретаете холодильник, и все проходят через
волна покупок холодильников, которая напрямую влияет на статистику производительности и ВВП.
Но сегодня много нововведений — Тайлер упомянул об этом климатические — действительно о замене. Они есть о том, чтобы не покупать определенные вещи. Они не о создании рынка или добавлении продукт; они о замене или удалении одного. Поэтому я просто думаю, что отключение может быть там, что не означает, что мы должны быть пессимистами, но нам нужно, может быть, не наш оптимизм отключен от измеренной производительности или измеренной статистики ВВП обязательно.
I Если мы переживаем период, когда ничего из этого на самом деле не проявляются в данных, и, возможно, не очевидно, что уровень жизни людей растут, не рискуем ли мы иметь меньшую терпимость общества к видам сбоев, которые экономический рост и прогресс естественно составляют ? И это целое популистское движение мент может быть, становится хуже и меньше терпимости к потере работы или любые другие нарушения, которые приходят? Я имею в виду, разве нам не нужны осязаемые знаки повышения уровня жизни, чтобы оправдать политику, которая способствует росту и прогресс?
Фоллрат:
Я думаю, что эти инновации будут ощутимыми, верно? Вакцина против малярии есть
невероятно ощутимы для людей, которые живут в среде, где это эндемично.
Достижения в области искусственного интеллекта и вычислительной техники — или просто возможность сделать такую панель, как
это эти
являются материальными вещами, которые люди могут знать. Но есть хороший вопрос: согласятся ли люди с тем, что даже
когда они смотрят на статистику и говорят: «Ну, не похоже,
что-то меняется»?
Но во многих смыслах мы все почувствовали изменения даже за последние пару лет застоя. десятилетия, не так ли? Мы живем принципиально иной жизнью, чем когда я был взросление. Мои родители живут принципиально другая жизнь сейчас, чем в прошлом, даже без массовой производительности рост.
Штамм: I
не думаю, что кто-то смотрит на статистику ВВП или производительности, но они
Я думаю, они смотрят на это с точки зрения оценки того, как они относятся к тому или иному
более широкие вопросы экономической политики. Но
они думают о своей собственной жизни, и мне действительно интересно, не пандемия ли
собирается
повлиять на это. Я имею в виду, я думаю, когда вышла книга Тайлера, что
действительно, в некотором смысле, в начале популистской волны — или, конечно, в начале
стадии этого.
я возражать против повествования о популизме, и я получаю много саркастических комментариев примерно так: «О, отлично, у тебя iPhone лучше, чем был раньше, но что это на самом деле значит? делать?» Или, знаете, «Facebook лучше, чем был», или что-то в этом роде.
Но мы только что победили чуму за год. Это была технология, и это было большим, плохим фармацевтические компании, которые сделали это. И я думаю, что еще рано сказать, но мне интересно, не будет ли больше теплоты относиться к абстрактным понятиям созидательного разрушения и абстрактных представлений о важности инноваций как следствие того, что, по моему мнению, достаточно широко рассматривается как довольно ошеломляющая технологический успех с точки зрения вакцины.
Коуэн:
Вот один из моих страхов: биомедицинские инновации развиваются так быстро, но остальные
экономика остается относительно статичной, поэтому мы становимся старше как общество.
быстро, чем мы ожидали.Это может быть или не быть популизмом, но вы
может быть гораздо больше предвзятости к статус-кво — просто больше укоренения, 10 лет
больше проблемы — и мы могли бы, забавным образом, превратить себя в
более жесткая самоуспокоенность и более жесткая стагнация.
я не болеть против увеличения продолжительности жизни. При прочих равных условиях я бы взял их, очевидно. Но, тем не менее, вы должны быть осторожны с порядком, в котором прогресс идет, и я не уверен, что мы получим его в оптимальном порядке.
Штамм: I беспокойтесь об этом также с неравенством — когда у вас есть ситуация, когда какая-то новая терапия рака изобретены, и вы можете избежать химиотерапии, и, вы знаете, она в основном излечивает ваш рак со 100-процентной вероятностью успеха, но это очень дорого.Таким образом, у нас могла бы сложиться ситуация, когда богатым не только легче отправить своих детей в колледж, но они также не умирают от рака, в то время как нижняя часть среднего класс до сих пор умирает от рака — что-то в этом роде. Я думаю, это реальный риск также.
Такер:
Хорошо, я просто
прыгнуть туда и сказать, что, знаете ли, в цифровом экономическом пространстве мы
есть много исследований, пытающихся сказать: «Ну, улучшают ли цифровые технологии и
затем избавиться от неравенства, или они усугубляют его?» И я думаю,
раздражающим результатом наличия общего тезиса является то, что у нас много противоречивых
Результаты.
Я имею в виду, у вас есть очень привлекательный пример рака, но есть также документы, которые показывают, что
простые процессы, такие как оцифровка медицинских карт, на самом деле улучшают результаты
для более бедных пациентов, потому что врачам не нужно слушать — и потенциально платить больше
внимание на кого-то более высокообразованного — больше. Напротив, это что-то
что помогает,
фактически,
результаты для людей, которые могут не получить надлежащую медицинскую помощь. Так что я просто
говоря, я думаю, что за каждое плохое следствие, которое вы имеете для усиления неравенства,
Я также думаю, что вы можете найти лучи надежды.
Что касается того, что сказала Кэтрин,
мне конечно кажется что очень много в СМИ освещают — как минимум о цифре
технологии is о
минусы . I это о неравенстве, это о государственном надзоре, это
о потере работы .
Интересно, чувствует ли Кэт e rine это и если это вообще беспокоит? Я беспокоюсь о том, что многие технологии — не знаю, а неолуддитское движение или типа того — где люди просто не видят Положительная сторона всех этих изменений.
Такер: Ну, вы знаете, год назад — я думаю, до того, как разразилась пандемия, и люди думали о более достойных темах — в моей сфере стало популярным такое словосочетание «техлэш», что только эта идея все большего внимания к негативным последствиям цифрового технологии, а не преимущества. И это было так освежающе. эта панель, где столько энтузиазма и оптимизма.
Фоллрат:
Одна вещь, которую следует учитывать, заключается в том, что по мере нашего продвижения и
технология совершенствуется, предельная полезность того, что мы получаем от
эти инновации не обязательно могут быть очень высокими по сравнению с маргинальными
использование внутренней сантехники или электрификации.
И так это ощутимое ощущение
улучшение, которое, скажем, моя бабушка и мои родители почувствовали, когда эти вещи ударили
их домохозяйства. . . вы знаете, могут быть улучшения, но новые
версия моего айфона не несет такого же веса: «О, Боже мой, у нас есть
электричество.»
Так вы задаетесь вопросом: «Ну, все хорошо и так, как есть, и мне это не очень нравится». изменения, и изменения, на которые я смотрю, не так уж велики», начинает немного давить на готовность людей принять грядущую катастрофу.Тогда как, может быть, в прошлом, вы, возможно, немного более готовы принять некоторые сбои, потому что успехи были такими ощутимыми, большими и такими очевидными.
Коуэн: А
многие нововведения также могут быть отрицательными. Террористам было бы легче
развернуть оружие массового уничтожения, атаки беспилотников могут стать еще большим поводом для беспокойства.
Даже что-то более приземленное, такое как крипто — экономисты постоянно спорят,
«Ну, создано 1 триллион долларов, но какова социальная ценность?»
Я бы просто сказал, что дебаты не урегулированы, но 1 триллион долларов — это много, если
социальная ценность не будет такой высокой.
Так что не будем попадаться в ловушку
думая, что все инновации хороши. Это, как правило, на протяжении многих десятилетий было
кейс. Но я думаю, что очень легко представить очень близкое будущее, в котором на самом деле
многие инновации в сети плохие.
Если части Ржавого Пояса не вернутся, да, это ужасный. Но вы могли бы также представить — просто принципиально — баланс между технологиями атаки и технологиями обороны настолько изменились, что мир, каким мы его знаем, на самом деле не совсем осуществимо больше.Типа, в конце концов, это действительно происходит, верно? Это произошло в любая другая историческая эпоха. Новый баланс может быть лучше, а может и нет.
Дитрих, у вас тоже есть книга, в которой все эти вопросы что у меня относительно производительность
рост, и там написано может мне не стоит так о них беспокоиться — что они
фактически признак того, что наше общество сделало правильно.
Фоллрат: Да, эта книга во многом является взглядом назад, а не взглядом вперед во многих случаях. способы. Так что я не хочу слепо экстраполировать этот аргумент, но да, смысл в том, что размышления о росте производительности или рост ВВП не обязательно является способом измерения «улучшения». Однако вы хотите думать о благополучии или благополучии, мы видели очень быстрый экономический рост в 20-м столетие связано со многими очень материальными приобретениями — в основном, размещением вещей в домах.А затем через старение и из-за того, что мы перестали производить вещи и вещи, мы, естественно, стали намного медленнее рост в результате того, что он был очень хорош в этом в течение длительного времени.
Так
аргумент в книге таков: причина, по которой у нас сейчас наблюдается более медленный рост, заключается в том, что мы сделали
многое в порядке уже давно. И если вы начнете проецировать это
вперед, то
разрыв между статистикой и реальным опытом, я думаю, будет
безусловно останется там и может ускориться — в том смысле, что по мере того, как мы изобретаем
вещи, мы часто изобретаем способы использовать меньше вещей.
А поэтому ВВП может не вырасти. Мы можем снизить использование ресурсов, и мы можем увидеть это в некоторой производительности. Но, возможно, мы достигли точки где мы не пытаемся активно стимулировать рост экономики, а вместо этого пытаемся ограничить воздействие на окружающую среду или что-то в этом роде. И я думаю, что это делает это труднее оценить: «Мы улучшаемся?»
Кому По мнению Тайлера, вы не можете просто посмотреть на одну статистику, например ВВП на душу населения, и сказать: «Ну, в сети все должно быть лучше, потому что это идет вверх много.«Нам придется хорошенько подумать над тем, конкретные последствия этих технологий по мере их возникновения.
Что такое консенсус уровень уверенности в том, что все эти технологии , такие как ИИ, не создадут массовую безработицу — что они улучшат то, что мы делаем, и создадут для нас новые вещи, и они не просто собираются в конечном итоге работа – замена технологий? И наша уверенность просто основана on, «Вот что было в прошлом» ?
Такер: Мы всегда проводим половину наших конференций по экономике ИИ, пытаясь провести эмпирические исследования.
исследования именно этого.И давайте проясним: это недавнее изменение, экономисты любят свои длинные
наборы данных и
доказательства, которые у нас есть, разбросаны по нескольким сайтам. Но я думаю, справедливо сказать
что эти многочисленные исследования дают последовательное представление о машинном обучении как о
быть технологией, увеличивающей человека, а не замещающей технологией.
А теперь, если вы хотите возразить, вы можете сказать: «Ну, может быть, места, которые вы посмотрел, где было принято машинное обучение, в первую очередь, это было принято для повышения производительность белых воротничков.«Итак, вы могли бы привести этот аргумент, но я сказал бы, что — в по крайней мере, если вы посмотрите на исследования, в которых применялось машинное обучение, в целом, мы смогли кое-что измерить — это очень увеличило производительности, а не быть доказательством смещения.
Коуэн:
Меня не так беспокоит потеря работы. Меня больше беспокоит интернет
делает людей более странными.
Теперь, это делает их более творческими, это создает небольшие
группы, это
очень плодотворно, это может быть весело и увлекательно.Но если смотреть анекдотически, то
кажется мне достаточно очевидным, что Интернет делает нас в целом более странными в некотором роде QAnon, и это пересекается с
довольно большое правительство. И я
не думаю, что у нас есть хорошие модели того, как работает этот процесс — ни на психологическом, ни на
сторона или сторона управления политологии. Так что я в целом беспокоюсь о
что: без
имея четкий прогноз, мне просто кажется, что политическое равновесие, которое мы использовали
просто не возвращаются.
Штамм: Итак, я не беспокоюсь о том, что технологические достижения заменят людей, по той же причине, по которой я уверены, что все эти технологии в конечном итоге будут использоваться для сделать экономику более продуктивной: слишком много низко висящих фруктов для предприятия, чтобы пройти мимо.
А
конечно, будет тот случай, когда достижения в технологии приведут к некоторым
предприятий и некоторых отраслей, использующих меньшее количество работников — вот что такое производительность, — но это создаст
куча рабочих, куча человеческих ресурсов, куча человеческого капитала,
просто сидеть без дела, что предприятия могут использовать для новых вещей, и они
собирается выяснить новые способы использования этих работников. Один и тот же основной процесс
внедрение новых технологий: предприятия могут просто заработать слишком много
деньги с этими новыми технологиями, чтобы игнорировать их.Но я беспокоюсь о
переходный период между изобретением новой технологии и
когда он будет принят.
Также мы часто думают об этих изменениях как о «надвигающихся угрозах». Но на самом деле технический прогресс десятилетиями меняют рынок труда, и мы увидели новые способы производства промышленные товары, новые способы выполнения канцелярской работы и новые способы выполнения других действительно важные виды экономической деятельности полностью меняются по сравнению с тем, как они выглядели как в 1970-х или 1980-х годах.
А мы наблюдаем огромные изменения в распределении занятости по профессиям. Занятости гораздо меньше средней квалификации и средней заработной платы, чем раньше, и это огромные последствия для нашего общества, для политики и для экономики. И я ожидать, что такой процесс будет продолжаться по мере того, как компании учатся интегрировать новейшие технологии. И это очень разрушительно, даже если это не означает конец человеческого труда.
Фоллрат: Я добавлю еще одну вещь к тому, что говорил Майкл: хорошо, если мы будем работать меньше.
Прикосновение возвращаясь к этому комментарию о справедливости этих технологий, сбои приходят, потому что они очень тяжело ощущается небольшой группой людей, лишенных работы. Но закончилось в долгосрочной перспективе мы могли бы представить себе ИИ, машинное обучение или какие-то другие технологии, позволяющие в вообще, всем нам делать меньше работы четыре дня в неделю, три дня в неделю, Кейнса 15 часов в неделю, что бы это ни было. Если это как-то справедливо применяется, то это представляет собой выгоду — в этом смысле увольнение с работы — это хорошо.
Но это зависит от скорость и темп этого, а также то, насколько сильно это ударит, могут изменить отношение к это, верно? Трудно сказать кому-то: «Ну, ребята, сегодня вы потеряли работу, но не волнуйтесь — через 30 лет все будет работать по 10 часов в неделю». Это не взлетит. Но это будет Интересно посмотреть, воспользуемся ли мы преимуществами некоторых из этих технологий, чтобы найти новое равновесие, при котором мы все уменьшаем фактические усилия, затрачиваемые на и использовать это для . . . ну, мы могли бы посидеть и провести панельные дискуссии, подобные этой, и приятно провести время.
A n ускорение может быть не очевидным во всех экономических статистика, но разве это не должно быть очевидно в какой-то статистике? Если мы собираемся увидеть ускорение технического прогресса, не появится ли где-нибудь ? Это не будет похоже на явление без чисел, не так ли?
Коуэн: Статистика общественного здравоохранения.
Но я думаю, есть одно новшество, в частности, мы еще не обсуждали, и оно может быть самым важный: инновации, облегчающие воспитание детей.Воспитание детей – одна из великих радости жизни, но это также одно из величайших бремен. И я действительно вижу, как многие богатые страны теряют население. Если у нас нет инноваций сделать воспитание детей проще, веселее или дешевле, у нас большие проблемы. Так что давайте не только говорить о ВВП на душу населения; давайте поговорим о количестве поголовья. И это, возможно, кризис — я бы сказал уже кризис для Италии, а может быть Япония и Южная Корея.
Фоллрат: Это играет в это целое вопрос в будущем инноваций в целом, не так ли? Общее психическое Модель, которую используют большинство экономистов роста, говорит о том, что число людей, имеющих новые идеи идут быть за этими волнами инноваций и запуска бизнеса.И поэтому, если у нас перестанут появляться новые люди, мы вполне можем замедлить темп инноваций.
А сокращение или стагнация населения означает, что некоторые предприятия нежизнеспособны. Мол, есть определенные предприятия там это могло бы начаться завтра, если бы был достаточно большой рынок. Но если рынок сокращается — просто абсолютное количество люди — тогда есть много идей, которые не стоит реализовывать.
Так это может быть число — в отношении пункта Джима «На какие числа мы смотрим?» Это один из тех странных, но я согласен с этим.Я думаю, что коэффициенты рождаемости в некоторых смысл, возможно, являются одним из способов посмотреть, действительно ли мы прогрессируем. Способны ли люди отправить детей в будущее? Чувствуют ли они достаточно оптимизм в отношении будущего? готовы иметь большие семьи?
Штамм: I полностью согласен с тем, что коэффициент рождаемости является движущей силой инноваций, что восходит к моему предыдущему комментарии о том, почему я уверен, что в конечном итоге что-то вроде вакцины против малярии отразится в статистике производительности США (хотя я согласен с Тайлером, что это может пройти пару десятков лет).
я меньше убеждены в том, что трудности воспитания детей или бремя воспитание детей приводит к снижению рождаемости. Знаешь, это было красиво Трудно воспитывать детей 100 лет назад, может быть, даже сложнее, чем сегодня. Наверное, было сложнее растить детей 200 лет назад, чем 100 лет назад. Существует огромное инфраструктура во многих из этих стран, где наблюдается снижение рождаемости ставки для поддержки людей, которые пытаются растить детей. Так что я не против что снижение рождаемости является проблемой для любой нации.Я просто утверждаю, что это мне непонятно, чем вызван этот спад.
Если бы у нас был этот семинар 10 лет спустя , и это под названием «Почему продолжался великий застой , » и не было великого ускорение, как вы думаете, это скорее из-за технологий, которые мы упомянули, действительно не оказалось, что трансформация? Или ты думаю, что более вероятно, , что мы внедрили политики, которые на самом деле вредны для экономический рост и рост производительности?
Коуэн: Я есть другая номинация: я бы сказал, что у нас были какие-то чрезвычайные ситуации, мы отреагировали довольно превосходно, а затем мы снова погрузились в нашу лень.
Такер: Правильно. Знаешь, я думал о версии этого: был удивительный шок в сроки внедрения цифровых технологий в связи с пандемией, когда вы посмотри на количество малых предприятий, у которых теперь есть короткие витрины онлайн. И давайте будем ясно, это технология, которая доступна уже 15 лет, верно? Но это была только необходимость, которая сделала это главным умом. И так, по многим нашим достижениям. . . Будут ли они популярны в ближайшие 10 лет? Особенно в мире — вернемся к тому, что говорит Тайлер — где мы можем отвлекаться на другие аспекты того, что происходит. может быть бурные двадцатые.
Фоллрат: Да, интересно, готовы ли мы пойти на риск, связанный с инновации и их внедрение. Они сопряжены с рисками и сбоями, так что выгоды считаются ценными. Это? И, может быть, вы знаете, ситуация с вакцинами в ЕС, возможно, наглядный тому пример. Будет ли это вопрос «Как можно ли яснее объяснить, в чем преимущества этой новой технологии?» И даже тогда, может быть, это все еще бороться с этой очень не склонной к риску политикой и настроением исполнителя?
я думаю, что это скорее культурная вещь, чем обязательно конкретная политика, хотя в случае с вакциной кое-что из этого действительно записано в их оценка.Так что я думаю, что это скорее так, чем это фактическая неспособность этих технологий возникнуть или быть использована. Вероятно, это больше страх перед риском — знаете, предусмотрительность. Принципиальные вещи — это мешает людям их ставить.
Штамм: И если понимать вопрос Джима буквально, если технологии, которые мы видим, существуют не нашли способов использования и не проявляются в производительности статистики, мне кажется, это не совсем вопрос государственной политики.Мое беспокойство о политике в том, что она предотвращает появление новых технологий — что мы делаем недостаточно для поддержки исследований и разработок, которые мы без необходимости сдерживаем предпринимательство и излишнее сдерживание инвестиций в бизнес таким образом, это препятствует внедрению новых способов ведения дел или новых технологий. изобрел.
Мы может указать на кучу новых технологий, которые были изобретены. И если те не включены в деловую практику и не проявляются в производительности статистика, то я думаю, что вы должны смотреть на спрос со стороны экономики.Этот разговор был сосредоточены почти исключительно на стороне предложения — и это правильное место, — но если мы не сможем использовать батареи, или мы не используем технологии создания вакцин или что-то в этом роде. природа, то это просто говорит о том, что люди не хотят этого, а бизнес не хочет увидеть выгодный способ их использования.
Это, я думаю, настоящий угроза инновациям и производительности: If — из-за старения населения, множества сбережений людей и других мощных макроэкономических факторов. силы — у нас просто меньше спроса в экономики, чем нам нужно, чтобы стимулировать бизнес к творчеству и изобретательные вещи, то это проблема.И я бы расценил это как нетривиальную потенциальную угрозу рост производительности.
По мере того, как наука становится все более сложной и продуктивность исследований снижается, нужно ли нам расширять число ученых а новаторы? Если да, то какую роль здесь играет правительство?
Фоллрат: да.
Штамм: Да, да! Нам нужно пропускать больше высококвалифицированных иммигрантов, нам нужно давать грин-карту любому иммигранту, который заканчивает STEM-специализацию в исследовательском университете США, нам нужно гораздо больше государственного финансирования научных исследований.Нам нужно позволить предприятиям инвестировать в исследования и разработки больше, чем они это делают в настоящее время, нам нужна культура, которая поощряет принятие рисков и поощряет предпринимательство. Все эти вещи я считаю критическими.
55-летняя филиппинская иммигрантка Мэри Джейн Монтилья участвует в социально дистанцированной церемонии натурализации на открытом воздухе, чтобы стать новым гражданином США, поскольку вспышка коронавирусной болезни (COVID-19) продолжается, в Лос-Анджелесе, Калифорния, США, 5 февраля 2021 года. REUTERS /Люси НиколсонФоллрат: Я бы добавил, что за последние несколько лет было проведено много интересных исследований. лет о пулах потенциальных талантов, которые мы не обязательно используем в рамках Соединенные штаты.Много инноваций исходит от людей, которые являются частью небольших сетей, где они подвергаются воздействию новаторов на протяжении всей своей жизни — они живут в небольших кварталах в некоторые очень маленькие физические области, где они подвергаются воздействию этого окружающая обстановка. И, возможно, мы не используем полный пул этого.
я не знаю, какую политику вы бы внедрили, чтобы исправить это, но нам не нужно изобретать новых людей для проведения исследований и разработок. Они там. И есть хвост тех группы, у которых есть талант делать это — нам просто нужно лучше справляться с втягивая их.И само по себе это может увеличить количество людей, которые участвуют и выплевывают хорошие идеи.
Когда мы вырвемся из великого застоя, Силиконовая долина лидирует? Или Китай возглавит технологическая инновация?
Штамм: Я бы поставил на Америку.
Коуэн: Я бы поставил на Америку. Посмотрите на вакцины, не так ли? Это большая разница. Мы даже обгоняя их с точки зрения вакцинации людей. Более того, китайские вакцины сдерживаются их собственные производственные мощности, что противоречит традиционному повествованию, но я на самом деле не думаю, это сюрприз.
я думаю, что китайцы намного опередили нас с точки зрения платежного пространства, QR-кодов и интеграции финансов. и коммерция, которые некоторые очень реальные области. И, возможно, они опередят нас с квантовыми вычислениями или некоторые биомедицинские направления. Но простой вопрос: «Сколько действительно умных иммигрантов хотят жить в Китае?» я думаю решает.
Должны ли мы беспокоиться о правительстве расходы, вытесняющие частные инвестиции, загоняют нас в стагнацию?
Фоллрат: Нет.
Штамм: I значит, я бы сказал нет год назад. Знаешь, я думаю, что мы собираемся достичь полной занятости, и я думаю, что администрация Байдена хочет продолжать выполнение больших программ расходов, финансируемых из дефицита, после этой точки. Так и будет происходит некоторое вытеснение. Вы знаете, я думаю, что это скорее риск для макроэкономической ситуации. стабильности, чем для любых среднесрочных проблем производительности. Итак, имея то, что я бы описал поскольку более ответственная макроэкономическая политика важна, но это не может быть кроличьей норой, Джим, что ты хочешь, чтобы мы спустились.
Как религия влияет на усыновление технологии?
Коуэн: В на мой взгляд, религия в среднем поддерживает более высокий уровень рождаемости, и я думаю, что более высокая численность населения — это хорошо для инноваций. Но это можно проверить вклад женщин-ученых или женщин-новаторов — я не думаю, что мы должны забудь это. Религия сама по себе, помимо ее влияния на население, — она может создать дух для общество или чувство сплоченности. Я думаю, что мы прошли точку, когда религия душит. инновации из-за того, что церковь говорит людям верить.Так что я думаю, что это смешанный эффект, в основном положительные.
Фоллрат: Могу ли я задать вопрос, основанный на этом вопросе? И я хочу спросить это у Екатерины потому что я просто не знаю эту область. Есть ли у нас исследования о том, являются ли цифровые участие — будем называйте это Facebook, как хотите — повышает религиозную идентификацию, уменьшает его? Есть ли у нас смысл?
Такер: Ну, как всегда, мы склонны писать статьи за раз, потому что мы такая новая область, но позвольте мне привести вам пример статьи, в которой рассматривается, что происходит, когда состояние предполагает, что креационизм может быть частью учебной программы.И что мы нашли заключается в том, что Интернет усугубляет все последствия этой роли, в том смысле, что если вы зайдите в нужные разделы интернета, там очень легко найти поддержку креационизм и Интернет позволяют вам сделать это. А потом ты спускаешься в эту кроличью нору а затем это влияет на ваш балл по ключевой статистике для поступления в университет.
Итак, я думаю, есть интересные взаимодействия между религией и цифровыми инструментами, но это не случае, когда мы думаем, что это бар или барьер, о котором мы могли думать три десятилетия назад.
Что могут сделать политики, чтобы обеспечить баланс инноваций остается положительным?
Коуэн: Я не думаю, что это переменная, которую мы очень хорошо контролируем. Другая проблема Я подниму то, что не было уже упоминалось: инновации в области наркотиков, вызывающих сильную зависимость, уже являются важным проблема — есть так было некоторое время — и, возможно, может стать еще большей проблемой. Если вы настроены оптимистично о биомедицинских инновациях, мы можем также вводить новшества с плохими лекарствами, которые вредят человеческие жизни.Я немного изучал политику в отношении наркотиков, а также политику в области науки, но я думаю, общая конфигурация того, где вы находитесь, уже имеет тенденцию подавлять то, что ты можешь сделать.
я не говорю, что мы не должны ничего делать, но я думаю, что на самом деле нужно иметь несколько скромное прогнозное мнение о том, насколько политики действительно могут измениться эти переменные.
Любой хочет прыгнуть с идеей или дать окончательное представление о том, хотим ли мы, чтобы государственная политика за инновации? Мы упомянули иммиграционную службу .A ny Другие политики, ориентированные на инновации кто-нибудь хочет выделить, чтобы завернуть?
Фоллрат: Я повторю Майкла из предыдущего — он упомянул об увеличении финансирования фундаментальных научных исследований. Я имею в виду, мы знать, что научные исследования могут иметь хорошие или плохие результаты, потому что мы не можем предсказать обязательно, как Тайлер сказал — но мы знать, что он образует ядро, да? И мы не умеем быть суперцелеустремленными, так что просто научные исследования, а затем позволить рынку выяснить, что может сделать эта фундаментальная наука — что потенциально может быть хорошо или плохо, а затем мы начинаем быть осторожными — возможно, является одним из других важных элементов обеспечения продолжения инноваций.
Хорошо, тогда я хотел бы поблагодарить Тайлера, Кэтрин, Дитриха и Майка за то, что они пришли сегодня на панель.
Джеймс Петокукис — стипендиат Девитта Уоллеса в Американском институте предпринимательства, где он ведет и редактирует блог AEIdeas, а также ведет еженедельный подкаст «Политическая экономия с Джеймсом Петокукисом». Тайлер Коуэн является заведующим кафедрой экономики Холберта Л. Харриса в Университете Джорджа Мейсона, а также председателем и директором факультета Mercatus Center. Майкл Стрейн — директор по исследованиям экономической политики в AEI, а также исследователь Артура Ф. Бернса в области политической экономии. Кэтрин Такер — почетный профессор науки управления имени Слоуна и профессор маркетинга Школы менеджмента Слоана Массачусетского технологического института. Дитрих Воллрат — профессор экономики и заведующий кафедрой экономики Хьюстонского университета.
.
Добавить комментарий
Комментарий добавить легко